Придумав это, он храбро пошел в спальню. Жена в папильотках и фланелевой фуфайке лежала в постели и читала французский роман.
— Представь, — заговорил он, входя, — я забыл бумажник и с дороги вернулся.
— Где же ты был? — спросила жена, удивленно поднимая свои белые брови.
— Как где был? Я доехал только до Пантелеймоновского моста и вернулся.
— Марсель, опомнись, что ты говоришь! — с тревогой села она на постели.
— Как что? Кажется, я говорю совершенно понятно: я заметил на Пантелеймоновском мосту, что у меня нет бумажника, и вернулся.
— Марсель, что с тобою? Ты нездоров?
Она спустила ноги с кровати, шарила ими, ища туфли и продолжая смотреть на него испуганными глазами.
— Я совершенно здоров, но ты сама, вероятно, больна, если не понимаешь таких простых вещей! — раздраженно воскликнул он.
— О, Боже мой, не волнуйся! Но как же я могу понять? Значит, ты не был у Канига?
Она глядела на него растерянно.
— Да как же бы я успел за полчаса съездить к Таврическому саду и вернуться? — еще раздраженнее закричал он.
— Боже, Боже мой, что он говорит! — всплеснула она руками.
— Да говорю же я тебе… — начал он, почти крича, объяснять ей свое возвращение с Пантелеймоновского моста. Она, совершенно испуганная, побежала к столу, нашла стакан воды и дрожащими руками поднесла ему.
— Пей, Марсель, пей скорей и успокойся.
— Да не хочу я воды! — крикнул он, отталкивая стакан.
— Марсель, ангел мой, ляг скорей, я сейчас пошлю за доктором, — со слезами сказала она.
— За каким доктором? — заорал он, затопав ногами.
Жена отскочила и, заломив руки, залилась слезами.
— Да скажешь ли ты, наконец, что случилось? — схватил он ее за плечо. Она с криком вырвалась и бросилась к звонку.
— Говори же! Что случилось? — рычал он, но она, заливаясь слезами, не оставляла звонка, который неистово трещал.
На этот отчаянный звонок из разных дверей сбежалась полуодетая прислуга.
— Скорей, скорей, Дуняша, Павел, — лепетала Anette, — поезжайте за доктором, звоните по телефону к maman, чтобы сейчас ехала сюда! Скорей, ради Бога, скорей!
Прислуга выбежала, а жена, рыдая, упала на стул.
— Она сошла с ума, — подумал Маркел Ильич и, подойдя к столу, взял только что налитый ею стакан воды и хотел предложить ей в свою очередь, но стакан выпал из его рук.
На часах в столовой громко и отчетливо пробило три.
Маркел Ильич схватился за свои часы, приложив их к уху — часы стояли.
Скверную ночь пережил Маркел Ильич.
Говорить теперь, что он был у товарища и играл в бридж, было уже невозможно, выдумать что-нибудь другое, значит навести жену на подозрение (она была очень ревнива). Рассказать правду? Да кто поверит? Пришлось покориться приговору съехавшихся докторов и согласиться, что у него случился припадок потери памяти на почве переутомления — он согласился. Было три доктора — их домашний врач привез своего ассистента, maman привезла еще одного с великолепной рыжей бородой, но тот молчал, так как оказался ветеринаром.
Когда доктора ушли и Маркел Ильич послушно выпил все принесенные из аптеки лекарства, он был так утомлен, что хотел заснуть, но вдруг услышал всхлипывания жены.
— Anette, о чем же ты плачешь? У меня все прошло, я чувствую себя прекрасно? — ласково сказал он.