Сон не шёл ни в какую. Я долго ворочался. В итоге перевернулся на спину и сложил руки на животе. Голова немного кружилась, отчего испещрённый трещинами, разводами и следами копоти потолок плавно покачивался перед глазами. Мысли гудели роем. Всё вспоминался Вереск. Теперь он, казалось, разочарованно журил оттуда, из самых воспоминаний. Мол, упасли, молодцы! И даже не проводили, как подобает. Что за друзья такие? Вместе с ним мелькал и его несмышлёный дружок Дрём. С искрами азарта в ясных глазах, он всё грезил об артефактах, таинственных байках и россказнях старших. Истории сыпались одна за другой и, наконец, приводили к тоннелю. Тому злополучному мёртвому жерлу, пожравшему обе жизни. Что же их так безжалостно сгубило? Кто же был прав?
Я рывком уселся. Игнорируя головокружение и сдавившую виски боль, подгрёб к себе свои вещи. Тощий рюкзак – есть. Автомат – уже за плечами.
- Пират, – в следующие минуты я уже грубо пытался растолкать своего товарища. А тот спал с беспечностью младенца, надув прозрачный пузырь в уголке рта. Пришлось изменить тактику.
- Сержант Корабелов! – раздражённо прорычал в самое ухо собутыльнику, пытаясь имитировать голос Маслины, – подъём, мать твою налево!
Правильные в народе ходят шутки: хочешь разбудить долговца – буди по-военному. Даже мёртвый отреагирует. Пират подскочил на своём месте, чудом не встретившись лбом с моей головой. На автомате сгрёб свои вещи и вытянулся по стойке смирно.
- Токарь, да ты паразит – будить как по тревоге! – в ответ я только усмехнулся. Мой собутыльник с минуту стоял, покачиваясь, не в состоянии сообразить, кто перед ним на самом деле и что происходит.
- А тут и есть тревога. Мысль мне пришла одна. Хочешь наш спор разрешить? – одобрительного кивка ждать долго не пришлось. Товарищу, как и мне самому, в поддатом состоянии было море по колено. Особенно если дело касалось доказательств правоты какой-то из его историй. Довольно потерев руки, я с упоением продолжил, – тогда давай, ноги в руки и сейчас туда. Даже если не выясним, посмотрим на любовные предпочтения науки.
Не знаю, что воодушевило товарища больше. Первый пролет лестницы миновали в два прыжка, на втором – не сговариваясь, пригнулись, пошли крадучись, оглядываясь. Будить нашего скептика мы не стали. Больно хорошее место для сна он выбрал: подойди мы туда – своими действиями разбудили бы всех, кроме Бамбука.
Так в Зоне заведено: чего брат-сталкер не видел, то для него писаная небылица. Как и любой другой бар, пустующий «Янов» был делом почти мифическим. Перед насыщенным днём все хотели выспаться. Так и оставались старые своды зала ожидания пустовать на милость двух-трёх лиц начальствующих, медика, техника да неунывающего торговца. Последний предпочитал пользоваться часами затишья в пользу своего здорового сна. По пустому залу из каморки эхом разносился гулкий, в гробовой тишине казавшийся невероятно громким, храп. Везуха! Петли ворот надрывно скрипнули, когда я приоткрыл их и сквозь узкую щель юркнул на простор улицы вслед за спутником.
Патрулей на горизонте не было. Ещё не примятая сапогами трава бойко колосилась украшенная россыпью холодной ночной росы. Обогнув замершие на путях товарные вагоны, мы вышли на железнодорожные пути. Старые шпалы оказались скользкими, и первые десять метров я только и делал, что вполголоса чертыхался, скользя берцами по прогнившему старому дереву. Надеясь, что дальше будет лучше, я сообразил ступать шире… Кто из них, гениев зодчества, – мне интересно – только додумался располагать шпалы слишком широко для одного шага, но слишком узко для двух?! Поминать строителей нехитрого сооружения недобрыми словами и спотыкаться я не переставал до самого тоннеля. Пират же оказался умней. Он нещадно приминал ботинками траву, изредка посматривая на меня и ехидно посмеиваясь.