Приготовления заняли почти час. За это время Гробовщик дважды подходил к трупу танцовщицы, нервно кусая свой длинный ноготь на указательном пальце и размышляя. Этот эксперимент был важен. До ювелира с его прихотями Гробовщику не было дела. Но это был первый выход “в свет” его творений, и он волновался, как отец, отправляющий юную дочь на первый в ее жизни бал.
На металлическом подносе он разложил хирургические инструменты и ножницы, на вид, казалось бы, совершенно обычные. Но это была еще одна когда-то “позыченная” коса смерти, за потерю которой, кажется, кто-то из жнецов из местного Департамента даже получил по шее. Но работать с пленками, вырезать для монтажа их фрагменты с помощью небольших ножниц было намного удобнее.
Туда же, на поднос, рядом с инструментами Гробовщик сложил несколько заполненных шприцов с длинными пятидюймовыми иглами, способными повергнуть в ужас живого человека. Но “гости” Гробовщика всегда были терпеливы и, главное, безмолвны. Никаких душераздирающих криков, страха, попыток вырваться и просьб остановиться. Тем более странно сейчас выглядели широкие, жесткие, кожаные ремни с большими металлическими пряжками, зацепленные за металлические дужки по бокам стола, предназначенные для того, чтобы обездвижить того, кто будет там находиться.
Зафиксировав тщедушное, хрупкое тело девушки, стянув выглядевшими в данном контексте нелепо ремнями ее конечности, грудную клетку и лоб, Гробовщик склонился над инструментами.
Сейчас предоставлялась отличная возможность провести предварительные испытания образцов на одном экземпляре, прежде, чем приступить к осуществлению основного замысла. Отсутствие пленки жизни теперь уже не казалось Гробовщику слишком уж серьезным препятствием. Идея, возникшая во время разговора с ювелиром, поражала новизной и смелостью.
Но к тому времени тело танцовщицы уже полностью окоченело, а будущему “манекену” еще нужно было придать более грациозную позу. И самой главной проблемой были плотно сомкнутые веки. Очень важно было добраться до сетчатки. К тому же, с закрытыми глазами девушка вовсе не будет похожа на результат таксидермии.
Тонкая игла с трудом вошла в уже твердую плоть. Препарат расслаблял мышцы, и через несколько минут удалось разомкнуть покойнице веки и временно зафиксировать их стежками нити.
- Ты ведь покажешь мне самый последний кадр твоей жизни? - сверкнув белоснежными зубами, улыбнулся мертвой девушке Гробовщик, - один-единственный кадр, мне больше и не нужно. Как удачно я вспомнил об этой маленькой тайне, - зашептал он, делая микроскопический надрез по краю зрачка кончиком ножниц-косы.
Жнецам этот факт был известен давно. Но даже люди чуть меньше десятка лет назад додумались до этого. Правда, у них так и не нашлось инструмента, чтобы применить открытие на практике. В момент смерти человеческий зрачок резко сужается, но тут же мышцы расслабляются, и зеница расширяется вновь. Подобное можно сравнить с диафрагмой фотоаппарата, в котором хрусталик глаза - линза, а сетчатка - фотографическая пластинка с запечатленным на ней одним-единственным, самым последним кадром в жизни человека.* И даже когда жнец изымает пленку жизни из тела, на сетчатке человеческого глаза остается дубликат, навеки запечатлевший момент смерти. Этот единственный фрагмент можно взять за основу.
У него не было пленки жизни этой девушки, но у него были другие пленки людей, чьи тела давно погребены и превратились в тлен. Почему бы не отойти от стандартной схемы и не смонтировать новую, увлекательную историю жизни. Ну и что, если в этом теле появится другая личность. Так даже интереснее.
Была у него одна забавная пленка, которую можно было просматривать просто ради удовольствия. При жизни этому человечку доводилось жить с двумя своими личностями, которые ничегошеньки не знали одна о другой. Суеверные невежды называют это явление одержимостью, хоть множественные личности - всего лишь банальный случай психического расстройства.**
Если эта душа была столь гибка, чтобы совмещать в себе две личности, может, новое тело не отторгнет эту пленку жизни? Достаточно взять тот последний, единственный кадр, который дублируется на сетчатке и остается в теле после изъятия пленки и прикрепить к нему пленку воспоминаний другого человека. В силу особенностей эта пленочка вполне может подойти. Одной личностью меньше, одной больше, какая разница. Кто знает, что за индивидуум получится? Но что, если новые воспоминания совершенно иной личности смогут возродить настоящую жизнь, а не ущербное существование ходячего мертвеца?
Монтаж пленки, самый кропотливый этап, требующий ювелирной точности, был окончен. Раствор, замедляющий разложение, тоже был готов. Жаль, что его не получится использовать для всех тел: слишком уж он сложен, да и ингредиенты дороги.