Внизу течёт река. Руки дрожат. Мальчик хватается обеими за железный, покрытый ржавчиной трос и шагает. Завораживающе бежит вода. Мишка вспоминает, какой радостью она была летом. Как весело было купаться. Он делает глубокий вдох, а затем ещё один шаг.
«Как странно, кажется, что волны рядом, а ведь до них несколько метров».
Шаг. Отец учил его плавать, а потом кружил в воде, ухватив за руки. Мишка улыбается, вода добрая. Трос ледяной, пальцы замерзают и плохо слушаются. Он вновь смотрит вниз. Река влечёт беспрестанным движением, уносит вдаль, вглубь. Мишкин рот округляется, глаза закатываются, скрюченные пальцы соскальзывают с троса. Он падает, но его уже нет здесь, вода унесла сознание далеко, глубоко. Туда, где серый песок и чёрный ил, где спят водоросли и двухметровые сомы лениво шевелят усами.
Мишка не слышит, как, жалобно загремев, падает велосипед, не чувствует, как Генка хватает его за запястье. Он еле успевает выдернуть Мишку из пасти моста в последний момент. Мишка дрожит так, словно действительно оказался вынутым из ледяной воды. Смотрит на Генку и молчит. Ему кажется, что он разучился говорить. От этого чувства он пугается ещё сильнее и выдавливает из себя слово, которое так давно не произносил:
— М-мам-ма.
А над головой у сидящих на ниточке моста мальчишек летят тяжёлые серые тучи.
Перед ними дачи. Генка их не любит, особенно в этот период, когда здесь почти нет людей. Он опасается одичавших собак. Те стаями рыскают по округе. Остановившись на въезде, он поднимает палку и даёт её Мишке.
— Будешь от собак отбиваться. Они трусливые, но если погонятся, грозно замахнись, и они отстанут.
— Хорошо. Я им как дам по зубам! — делает Мишка самое зверское, на какое способен, выражение лица.
Чтобы не улыбнуться, Генка отводит взгляд и смотрит в проулок.
— Поехали.
Они тарахтят по разбитым колеям грунтовки. По сторонам от дороги цветущие абрикосы. Белые лепестки как-то особенно ярко смотрятся на фоне тёмных клубящихся туч. В спину порывами дует ветер, поднимая старую листву и тучи пыли. Неожиданно Генка тормозит. Мишка больно бьётся грудью о руль и чуть не перелетает через него. Генку так захватил контраст усыпанных белыми цветами деревьев и тёмного неба, что он не заметил, как на дорогу вышла огромная собака. Водолаз с длинной грязно-серой шерстью. Он стоит посередине дороги, перегораживая её практически полностью, и смотрит на мальчишек. Мишка понимает, что его палкой такую собаку можно только дразнить.
— Обойдём его сзади. Не смотри ему в глаза. Брось палку и веди велосипед.
Они идут вдоль забора, держа велосипед между собой и собакой. Мишка ведёт за руль, а Генка придерживает за сиденье и готов в любой момент выхватить меч. Когда они приближаются, водолаз немного разворачивается, пропуская их мимо.
«Главное, не бояться», — думает Мишка.
Ему кажется, что собака смотрит им вслед, оборачивается — дорога пуста.
— Миш, садись.
— У меня руки трясутся, — говорит он.
— Ничего, пройдёт.
— Наверное, я трус.
— Трус бы никогда не отправился в Тёмный лес.
Момент, когда они въезжают в лес, в сознании Генки не отражается. Он помнит, как они ехали по выжженному полю перед ним под накрапывающим дождиком. А потом сразу осознаёт, что он уже в лесу, а по сторонам поднимаются толстые корявые деревья. Зябко веет сыростью. У земли слоится никогда не исчезающий туман. Вверху, опускаясь всё ниже, утробно урчит Туча. Мишка с болезненной ясностью понимает, что ему хочется плакать.
«Это все Тёмный лес», — думает он и шмыгает носом.