- О! Вы уже очнулись. Я думал, спать вы ещё будете долго. – он подошел и сел на край кровати. – Я не стал вас раздевать совсем, я подумал, что утром вам будет неловко.
- Ну, спасибо на этом, мистер Уэйн. – сказала Гвэн и добавила. – Или может быть вас лучше назвать Бэтмен? Как вам угодно?
- Знаете. – Брюс улыбнулся и свесил голову. – Как же вы меня вычислили?
- Легко, это ведь я сделала вчера? – она указала на руку.
- О, я уверен, вы хотели бы взглянуть на свою работу. – улыбка сменилась на серьезность. Он убрал кусок бинта и ваты. Гвэн, аж рот закрыла от тошнотворной картины.
- В конечном итоге, сами виноваты! – заявила она, и Брюс удивленно взметнул вверх брови. Она сделала безучастное лицо, а потом, закатив глаза, опять сказала. – Хотите, я вам помогу забинтовать? У вас, наверное, у самого, руки не из того места растут, раз вы уже битый час пытаетесь завязать.
- Хочу. Как вы узнали, что прошел уже час? – он подсел на такое расстояние, на котором она могла перевязать рану.
- По размерам лужи около стула. – Гвэн кивнула в сторону стола. Брюс хмыкнул и улыбнулся.
Она начала туго перевязывать, мужчина изредка сжимал одеяло и вздрагивал от боли, но потом ещё шире улыбался.
- Откуда у такой хрупкой женщины, такая сила? – поинтересовался он, когда было все готово.
- Вы забыли, наверное, за что меня прозвали Акробатом. Мне нужна ванна. – резко спросила она и свесила ноги с кровати. Все ныло, а вот левое ребро болело конкретно. Она встала и качнулась. Брюс поддержал её, а она фыркнула и оттолкнула от себя.
- Вверх по лестнице, а потом прямо вторая дверь на право. Сами дойдете? – он посмеивался над ней. А вот она лишь язвила и пыталась задеть хоть чем-нибудь. Цеплялась к словам. Гвэн, к его удивлению, шла более уверенно и иногда прихрамывала. Из поля его зрения она исчезла совсем быстро.
Он скомкал грязное постельное белье, котороё местами было в крови и грязи. Быстро постелил новое и свежее. Рукой можно было работать, она болела гораздо меньше, когда была туго перевязана. Потом он прибрался на столе, убрал все принадлежности и вытер кровь с пола. Потом он пошл на кухню.
***
Гвэн забежала в ванную и закрылась, прислонилась к двери и сползла на пол. Она так старалась выглядеть более чем не уязвленной, но все равно это было трудно. Очень трудно! Она скинула с себя всю одежду. И начала рассматривать на себе все синяки, порезы и ушибы. Верх лба и волосы запачканы в засохшей крови. Она вздохнула.
Послышался шум воды. Какое было облегчение, вымыться, отмыться. Потом она постирала все вещи, что были на ней и только когда, подумав, она обнаружила, что ей нечего одеть.
- Черт! – крикнула она, так, что даже Брюс Уэйн услышал это на первом этаже. Он поднялся и подошел к двери ванны. Затемненное стекло было запотевшим и он, постучавшись, тихо спросил.
- У вас все в порядке?
- Нет! – вскрикнула она. – Мне нечего надеть. Все вещи я постирала!
Брюс засмеялся.
- Сейчас что-нибудь принесу. – он ушел в свою комнату и порывшись, достал оттуда длинную рубашку серого цвета. Потом опять поднялся на второй этаж и трижды постучал в дверь.
- Ну что ещё? Издеваться пришли или смеяться? – огорченно сказала она, еле сдерживая слезы, которые странным образом откуда-то и зачем-то появились.
- Нет. Я просто принес вам рубашку. – ответил спокойно он. Да, ситуация была не из приятных. – Откройте! Обещаю, я не буду на вас смотреть.
Она закуталась в белое большое полотенце. Тихий щелчок и дверь открылась. Он протянул ей рубашку, и она влажной рукой приняла её, слегка коснувшись пальцами, к руке Брюса. Уэйн, до этого который стоял, отвернувшись и с вытянутой рукой, повернул голову и посмотрел на привлекательное лицо женщины, которая замерла в растерянности и смущении. Она начала дергать рубашку, которую он не отдавал. Потом он заметил на её плечах множество ужасных синяков и, отпустив рубашку, развернулся и быстро пошел к лестнице. Гвэн взяла рубашку, опять закрылась и переоделась в длинную рубашку. Она и вправду была ей большой. Рукава были немного длиннее, да и сама она была длинная. Короче говоря, рубашка ужасно сидела на стройной женщине.
- Какой кошмар. – тихо сказала она и открыв дверь, высунула голову, убедилась, что никого нет, босиком, бесшумно пошла по паркету. Спустилась на первый этаж. Ребро предательски закололо. И она была вынуждена лечь на заново перестеленную кровать. Такая забота Брюса Уэйна её немного шокировала и рушила пятилетние барьеры. Никто ещё, кроме её отца, не заботились о ней. Никто. И тут на тебе, самый ненавистный ей мужчина Готэм Сити, вдруг так ухаживает за ней.