После полуночи инквизитор со вздохом отложил карты, поднялся и потянулся. Спина отозвалась протестующим хрустом, где-то под лопаткой ощутимо закололо. Альтвиг скривился, почесал правое ухо и отправился на ночную прогулку по ратуше.
Лунный свет раскинул причудливые сети на полу и стенах. По ним лениво проползали пушистые тени облаков.
Инквизитор пересек холл, с осуждением отметив, что ратуша не охраняется. Дверь, конечно, заперта, но для нечисти она — слабенькая преграда. К тому же остаются еще и окна, не прикрытые ни ставнями, ни шторами — бери да залетай, а потом лови идиотов-людей и кушай по одному. Парень представил, как бургомистр — перепуганный, взъерошенный и красный от натуги, — бежит вверх по центральной лестнице, а за ним во весь опор мчится самка гарпии. Подобные твари настойчивы, как черти, и ни за что не упустят жертву из виду. Неплохое наказание за бессмысленный риск.
Альтвиг бесшумно прокрался мимо комнат, отведенных дворянам, миновал три узеньких перехода и вышел в просторную галерею. Высокий сводчатый потолок терялся в тенях, как и верхние ряды картин — довольно однообразных, впрочем. Хозяин ратуши собрал полотна художников, чьим главным увлечением стали ангелы — светлые и темные, добрые и злые, печальные и, напротив, излучающие радость. Разглядывать их инквизитору надоело еще днем, но у галереи было другое, более весомое, достоинство — огромные окна с широкими подоконниками. Кто-то неаккуратный забыл тут перевязанные лентами свитки и пучок перьев, так что инквизитор, про себя извинившись, переложил их на низенький столик в углу. Затем занял освобожденное место, прижался лбом к холодному дорогому стеклу и, не моргая, уставился на слепые глаза двух небесных светил.
Стекло пришло в Гро-Марну десять лет назад. К этому времени в других государствах мира оно уже имело непрошибаемую популярность, а Морское Королевство, откуда прозрачный материал и пришел, заслуженно гордилось своим открытием. Гордилось — и, как могло, повышало цены. Невероятных денег стоили даже разномастные осколки — чтобы купить их, надо было родиться потомственным богатеем. Поэтому Альтвиг любил оказываться в зданиях, принадлежащих людям, имеющим власть. Любил, особенно когда становилось тихо.
Дайра и Шимра окружили себя кольцами белого сияния, словно хотели защититься от всего постороннего. Обнаженные деревья потрясали ветками, дома отбрасывали на землю сплошные сгустки темноты. По площади промчалась одинокая человеческая фигурка, и у противоположного края ее с нетерпением встретили еще две. Посовещавшись — с нервной жестикуляцией и приплясыванием на месте, ведь мороз не собирался никуда пропадать, — они двинулись в сторону городских ворот. Альтвиг напрягся. Зачем кому-то разгуливать среди ночи? К тому же за восточной стеной на много миль протянулось старое рыцарское кладбище. После захода солнца нормальные люди туда не ходят. Значит…
Подгоняемый мыслью о расстоянии до преступников, инквизитор спрыгнул с подоконника, выбежал на лестницу и, забыв про пальто, понесся к выходу. Повернул в замке ключ, приоткрыл одну створку, выскользнул наружу. Холод радостно оплел разгоряченное тело, но вскоре был вынужден отступить — Альтвиг едва ли не летел, соприкасаясь с землей пальцами ног и совершая длинные, ловкие, нечеловеческие скачки. Это не помешало ему опоздать — неизвестная троица скрылась за обледеневшей преградой, у которой лениво переговаривались стражники. Увидев растрепанного светловолосого парня, облаченного в свитер, широкие штаны и расшнурованные ботинки, один из них расхохотался и с насмешкой спросил:
— Чего тебе надо, рвань?
— Именем инквизиции, — Альтвиг вытащил из кармана серебряный крест, — я требую выпустить меня из города!
Стражник не испугался, но смутился:
— Извините, святой отец.
— Имейте в виду: через двадцать минут вернусь, — отмахнулся тот, выбегая на заснеженную, темную, немного даже зловещую дорогу.
Она извилистой лентой тянулась до непроницаемого призрака леса, разрезая на две части ряды надгробий. Тут были и кресты, и камни, и скульптуры, и незнакомые парню символы, наверняка вознесенные над гробами инфистов. Вестники несчастья любили все усложнять.
Альтвиг не заметил бы троицу подозрительных людей, если бы не зеленоватый свет. Он ровным контуром устроился над чьей-то могилой, полыхнул и поднялся в воздух — вместе с женским силуэтом, закутанным в саван. Инквизитор увидел задрожавшие руки, сжавшиеся ладони — полуистлевшие, они по большей части состояли из синеватых кусков мяса и осколков костей. Волос на голове покойницы почти не было, глаза ввалились, рот распахнулся, — словом, зрелище малоприятное. Однако еретикам понравилось: двое из них шутливо поклонились коллеге, а тот, в свою очередь, рассмеялся.
Альтвиг выразительно прокашлялся и вышел из тени, предложив:
— Покайтесь немедленно, и я уничтожу вас быстро. Без мучений.
— Ба, — удивился центральный еретик. — Ребята, а не тот ли это урод, что сегодня утром мужика в ратуше убил?
— Тот, — подтвердил его товарищ. — Отомстим?