У духа не было никого, кто заботился бы о нем. Только мальчик.
Даже у мальчика было два брата. И мать и отец. Так что ему было с чем сравнить. А у духа был только он. Так что он просто обязан быть очень хорошим примером.
Несколько дней спустя, когда мальчик собирался посидеть в сторонке в одиночестве, Касуми попросила разрешения присоединиться к нему. Он не знал, как отказать, поэтому просто улыбнулся и кивнул.
Они выбрали хорошее место на обочине дороги. Рядом небольшое озеро, светлячки летали над водой, солнце заходило. Это было красиво. Мальчик сказал об этом Касуми. Она улыбнулась и взъерошила его волосы.
Некоторое время они сидели в тишине, но у мальчика была причина остаться одному, так что он в нетерпении ожидал, когда сможет это сделать. Может, стоит спросить Касуми, почему она решила посидеть сегодня с ним? Но как сказать ей, что он хочет остаться на некоторое время в одиночестве? Нужно сделать это так, чтобы не ранить ее чувства. Он не хотел обижать ее. В те несколько дней с тех пор, как он узнал ее, он научился заботиться о женщине. По правде говоря, Касуми становилась ему как настоящая мать. Он просто не хотел это признавать. Ему не хотелось заменять свою настоящую мать Касуми, несмотря на то, что он заботился о ней тоже. И если он признается в этом, пусть даже самому себе, это станет более реальным. Мальчик не хотел, чтобы это случилось.
Но как сказать ей? И получить, наконец, долгожданное одиночество? Он действительно хотел побольше поговорить со своим другом-духом. Он заерзал. Было так трудно сидеть спокойно, когда хочешь что-то сделать, но не можешь.
Касуми просто сидела рядом с ним. Спокойно смотрела она на воду и светлячков.
– Я потеряла своего мальчика этим летом от холеры, – мягко сказала она наконец.
И мальчику расхотелось уходить. Он помнил холеру. Мягкий голос Касуми был наполнен такой болью, что мальчик почувствовал себя так плохо. Он не хотел, чтобы Касуми страдала. Ему хотелось помочь ей так же, как она помогла ему раньше.
Но что он мог сделать? Его мать говорила так же, когда потеряла ребенка. И тогда все три брата остались с ней, и мальчик обнял ее, чтобы напомнить ей, что она потеряла не все. То, что они все еще были с ней.
Но Касуми не была его матерью.
– Ему было всего четыре года. Маленький ребенок. Немного меньше, чем ты. Ты… напоминаешь мне его, – ее голос сорвался, в глазах стояли слезы.
У него больше не было выбора. Он обнял ее так, как обнял бы маму. И Касуми крепко прижала его к груди и погладила по волосам. Это было приятное чувство, словно мама снова была с ним.
Они долго сидели, обнявшись.
– Ты напоминаешь мне маму, – наконец удалось произнести мальчику. – Я не хочу думать об этом. Я не хочу заменять маму тобой.
Касуми погладила его по голове и сказала тем материнским голосом, который прогоняет все сомнения и страхи:
– Твоя мать это твоя мать. И мой мальчик это мой мальчик. Но мы можем вместе сделать вид.
– Что значит сделать вид?
Касуми ответила не сразу. Некоторое время она думала.
– Это такая игра, что ложь на самом деле правда. Мы с тобой оба знаем, что ты не мой мальчик, а я не твоя мама. Но если мы оба согласимся сделать вид, что это не так…
– Мама говорила, что только плохие мальчики лгут. Так что я не должен делать этого.
– Ложь это не очень хорошо, – согласилась Касуми.
Они посидели в тишине. Последние лучи заходящего солнца бросали прекрасные отблески на поверхность воды. Мальчик думал о семьях, сыновьях и матерях. Мать есть мать и сын есть сын. Но кто сказал, что он должен быть только один? У его матери было три сына. И неправильно утверждать, что у Касуми должен быть только один. И если у мамы может быть много мальчиков, то, возможно, у мальчика может быть две матери.