— Так, отцепись от меня, Фредерик. Ты загораживаешь мне обзор и не даёшь дышать, — не смотря на это, довольно лениво попросил Абель и продолжил, когда Фредерик без сил отвалился на спинку сидения. — Там впереди ещё пост полиции. Можешь ещё раз притвориться, что делаешь мне минет?
— А альтернатива есть?
— Ну, да. Можешь лечь на заднее сидение.
— Что, прямо на ходу?
— Желательно. Только Буханчика не толкай. Он этого не любит.
— Господи, зачем я с тобой связался? Подождал бы другую машину… — Фредерик в раскоряку просочился между сидениями и стал моститься на брезенте. — А можно убрать переноску куда-нибудь? Я не вмещаюсь.
— Ты и не должен. Ляг на пол… Ляг уже и не вертись там! Мы уже близко.
— И долго мне так лежать? Тут душно. И твой кот пытается лечь мне на лицо.
— Да не ёрзай ты. Пусть ляжет. Так даже лучше.
— Кому лучше?
— Буханчику. Ты там дрочишь что ли? Притворись ручной кладью и не болтай руками.
Фредерик послушался и замер, продолжая слышать собственное слишком громкое сердцебиение и урчание Буханчика у себя на голове. Абель продолжал ехать молча, и даже как будто ещё более расслабленно.
Прошло уже минут двадцать, а ничего не происходило. Фредерик уже отлежал себе всё что мог.
— Мне уже можно вылезти?
— О, господи! — вздрогнул Абель, так что вывернул руль из-за чего машина чуть вильнула и Фредерик приложился лбом о боковую дверцу.
— Ау!
— Извини, — Абель выровнялся и мельком глянул в зеркало заднего вида. — Я уже забыл, что ты там. Конечно, можно. У тебя, кстати, мексиканцев в роду не было?
— Нет. Только кубинцы. Твой кот мне всю голову отлежал.
Фредерик и впрямь был жутко взлохмачен и совсем не походил на свою лощёную фотографию в ориентриовке. Абелю понравился вид помятого попутчика. Не выглядел такой снобисткой мразью, какой хотел казаться.
— Мы уже проехали город? — Фредерик поспешил сменить неприятную тему.
— Нет. Как видишь, я свернул на грунтовую дорогу и еду на северо-запад. Не хотел делать крюк, но придётся. Думаю, это не последняя засада на тебя.
На самом деле Абель был намного больше недоволен сменой маршрута, чем могло бы показаться совсем не знающему его человеку. Долгая семейная жизнь научила доктора Гидеона не демонстрировать своего истинного настроения — будь то радость или негодование. Так было спокойней и экономило кучу времени и сил. В следующем же городке он вышвырнет этого попутчика пинком и попробует наверстать потерянное время, срезая на грунтовых дорогах. Лимит добрых дел на сегодня исчерпан.
— И что мне делать? — спросил вдруг неудобный попутчик.
— Не знаю, — пожал плечами Абель. — Неужели доказательства твоей вины настолько неопровержимы, что бегство — это единственный выход?
— Я вернулся домой после работы, выпил вина и прилёг отдохнуть, — зачем-то начал рассказывать Фредерик. Скорее всего, потому что до этого было некому. — И заснул. А когда проснулся — в гостиной, включая меня самого, всё было в крови, а на кухне лежала пара выпотрошенных копов.
— Ух-ты, — сказал Абель, не моргнув и глазом.
Почему-то, глядя на Фредерика прямо верилось, что именно так всё и было. Он вообще очень походил на человека, с которым вечно происходят всякие стрёмные вещи. Именно такие бедняги в ужастиках спускаются в подвал, из-за подозрительного шума, заходят переночевать в домик каннибалов в лесной глуши, садятся в машину к незнакомцу… и попадают в оборот.
— Если ты начнёшь рассуждать о раздвоении личности, я тебя убью, — тут же предупредил Фредерик, смешно грозя пальчиком. Так и напрашивался на подколки.
— Это сейчас со мной говорит та личности, которая выпотрошила полицейских?
— Абель! Я не сумасшедший! Я никого не убивал! — разошёлся Фредерик, будто уже на собственном судебном процессе, когда ему предоставили последнее слово. — Кто-то проник в дом и устроил всё это, пока я спал! И уж поверь мне, если бы у меня было раздвоение личности, вряд ли бы я стал так подставлять самого себя!