— Абелю ни слова.
Пёс тяжко вздохнул.
— Не ворчи. Я поделюсь с тобой сэндвичем.
Птички чирикали, речка текла, мелкие зверушки сновали тут и там. Фредерик ел неправильный сэндвич. Абель с чего-то взялся на всём экономить и посчитал, что целых два куска хлеба это кошмарное расточительство. И теперь Фредерик философски рассуждал, с какой стороны должен быть хлеб, а с какой — сыр и колбаса. Ведь должна же быть в этом какая-то система? В чём смысл жизни? Чтобы сидеть на берегу и есть неправильные сэндвичи?
Колбасой на язык было вкуснее.
После обеда, как Фредерик и ожидал, его начало клонить в сон, и он залёг под сосной, постелив под голову ветровку. Птички мелодично чирикали, ветерок ласково обдувал. Если забыть о прочих неприятностях, жизнь становилась лёгкой и приятной. Фредерик уснул крепким странным сном. Абель в нём почему-то был большим серым котом, а сам он — бездомной собакой. Они жили в бревенчатом домике, занимались своими делами, а на подоконнике прыгал маленький чёрный галчонок и всё время повторял «Кто там?». Во сне Фредерику так надоело это слушать. Он попытался заткнуть болтливую птицу, но в один момент пичужка начала расти на глазах, заполняя собой всё пространство. Крылья её стали огромными и перепончатыми. Перья пропали, а на голове выросли витые рога и уже демон нависал над бедным псом и скалил свои жуткие зубы, капая горячей слюной на морду. От ужаса, пёс жалобно заскулил, его хвост сам собой поджался и Фредерик проснулся.
Грэм лежал рядом и порывался облизать лицо. Фредерик обтёр рукавом слюни и посмотрел на часы. Надо же, он проспал почти полдня.
— С добрым утром.
Абель сидел на складном стульчике с удочкой в руке. Проклятая лопата лежала рядом, а в ведре что-то плескалось. Как он умудрился наловить без наживки, хотел спросить Фредерик, но вспомнил, что сам же наживку растерял, и не стал.
— Хорошо поспал? Я как-то тоже уснул в лесу под деревцем. Потом просыпаюсь, а мою ногу доедает медведь. Я, конечно, потом нашёл этого шерстяного людоеда и убил, но ногу он мне так и не вернул. За это я взял в плен его душу и запер в своём протезе…
— Абель…
— Тут водятся хищники. Вот в чём мораль истории, Фредерик.
— И давно ты здесь?
— Почти час. Порыбачил вот в тишине… Рыбу чистить тебе.
— А может, поужинаем чем-нибудь другим?
— Наловили рыбы, значит, будем ужинать рыбой, — сказал, как отрезал Абель и, судя по его тону, он был чертовски зол. — Я тебе больше скажу. Завтра мы тоже ею будет завтракать, обедать и ужинать.
Фредерик сел на бережок, чуть в стороне от Абеля. Продолжать щекотливую тему, когда Абель в таком настроении, казалось не лучшей идеей, но разгадать непреодолимую тягу Абеля к земляным работам, хотелось сильнее. Поэтому он решил начать издалека.
— А это никак не связано с тем, что ты решил на всём экономить?
— Естественно, — кивнул Абель. — Самым непосредственным образом. Зима, понимаешь ли, близко. Мороз, голод. Нам нужен генератор. От него сплошная польза. Отопление, электричество, горячая вода. А ещё я хотел корову купить. А потом, может, трактор небольшой какой-нибудь, мощный. На всё это нужно очень много денег.
— Здорово, — ровно отозвался Фредерик, пессимистично представляя, сколько всяких проблем появится с появлением коровы.
— Да. А средств у нас не хватает.
— Может, продать, что-нибудь ненужное?
— Угу. Я уже продал всё имущество, чтобы купить машину и пару месяцев пожить в Клаббер-хаусе, и если бы…
— Только не начинай снова, что из-за меня пара месяцев сократилась до одного, — вспыхнул Фредерик. — Я и так с утра до вечера батрачу на тебя, как раб на плантации! Не вздумай попрекать меня куском хлеба.
— Нет, если ты будешь меня перебивать, я тебя куском рыбы попрекать начну. Тебе вообще интересно, что я придумал?
— Ну и что ты придумал? Клад искать?
— Да.
— Что, да?
— Да, мы будем искать клад. Сначала я один этим занимался, не обижайся, но я тебе не очень доверяю Фредерик, но теперь я вынужден воспользоваться твоей помощью.
Фредерик даже дар речи потерял, насколько сильно его возмутило сие заявление.
— А ты не охуел? Один! Что-то ты хреново один занимался. Уже вся округа в ямках. Вечером из дома выйти страшно, чтобы не провалиться. Это только кротам хорошо, когда в земле одни ямки. Новые рыть не надо.
— Не обижайся, Фредерик. Я нисколько не умаляю твою помощь. Просто ты всё это неосознанно проделывал. Без цели.
— А кто здесь обижается? Это я просто осознаю великую важность той белиберды, которую ты заставлял меня делать. Когда на пыльном страшном чердаке тебе сундук искал. Когда перекапывал, якобы под рассаду, огород. И задний двор. И за забором. И…
— Будешь выпендриваться, заставлю закапывать все эти ямки обратно.