Я сначала прикусываю язык, думая, что, наверное, она бы так не ответила. Но потом понимаю, что она бы ответила именно так. Князь со вздохом принимает меня в объятия, нюхает волосы, трётся о макушку носом, смыкая руки на пояснице.
– Горе луковое.
Я поднимаю голову, тянусь к его губам и замираю в сантиметре. Я боюсь. Боюсь так их и не почувствовать. Боюсь, что всё это сон и издевательсво, и что оно исчезнет или исчезну я.
Чудовищно ухает сердце, часто и тяжело, будто я только что с марафона. И уже не кажутся такими туманными перспективы словить какой-нибудь приступ.
Я всё-таки целую его, мягко и осторожно. Сначала чмокаю верхнюю губу, потом нижнюю, но когда он начинает отвечать, всё перестаёт выглядеть так… нормально. Меня неожиданно и резко втягивают в какое-то бескомпромиссное безумие, которое зажигает в тебе всё, что может ещё гореть, топят в нём, и я беспомощно поскуливаю, запуская пальцы Князю в волосы, и ничего не могу с собой поделать. Боже, храни его умение целоваться. Когда мы слегка отстраняемся, напоённые сладкой густой, как карамель, бредовостью, он мои лицо в свои руки берёт и…
– Ты думала, я тебя не узнаю. Чёрт возьми.
– Хе-хе, – доверительно бодаю его в грудь. Хотел ещё что-то сказать, но задохнулся.
Ты сейчас привык видеть немного другую меня, и это, честно говоря, жутко волнительно. Я уже не та девочка, которой была в начале, чистая, почти без шрамов. Теперь на мне не осталось живого места.
И ещё… Сжимаюсь и чувствую холод даже в его руках.
«Как я тебя ненавижу, если бы ты…».
– Знаешь, когда ты говоришь такие вещи, мне не хочется возвращаться. Вообще, – признаюсь тихо, голосом с хрипотцой, потому что, наверное, сквозняки взяли наконец своё, и мне правда стоило бы заклеить окна.
– Замолчи, – говорит Князь, и это странно, потому что в его голосе нет приказных и командных ноток, а доверия вдруг столько, что с непривычки страшно им захлебнуться.
– Неправильно ведь, что я столько боли тебе причиняю, – продолжаю бормотать ему куда-то в район ключицы. – Может, это и не стоит того?
– Я прошу тебя.
– Почему?
Почему? Я наконец поднимаю лицо, чтобы заглянуть ему в глаза. И это не такой уж сложный вопрос. Потому что…