«Ведь теперь ты просто кто-то, кого я знал».
Я сильнее привалился к стене. Я не люблю дежавю. Мой взгляд встретился со взглядом той самой девушки, которая привела меня сюда, вовсе не желая этого. На ее глазах проступили слезы.
«Чего плачешь, дура?» — Подумал я и вздернул брови. Мою щеку обожгло холодом.
Я выпрямился и посмотрелся в огромное окно-зеркало. Я с огромнейшим раздражением утер слезу со своего лица, сильно растерев щеку рукавом куртки.
— Черта… с два…
Гребаные слезы застилали мои глаза. Освещенное помещение ресторана куда-то поплыло. Мне показалось, что на небольшой сцене, прямо перед музыкантами кто-то танцует. Его рыжие волосы сливались с огнями зала.
— Я…
*
…- еще не дорос до флэшбеков.
— Да уж. Не дорос.
— Хосок, напомни мне, почему мы это смотрим? — Простонал я, подминая под себя большую подушку. Я смерил «Гриффинов» недовольным взглядом. Я любил этот сериал, потому что вообще мне не очень нравятся люди и я люблю высмеивать их. Но в тот раз у меня было премерзкое настроение, я очень точно это помню. Но не помню, с какого перепугу оно испортилось. И не помню того, кто стоял рядом со мной.
Это был невысокий, рыжеволосый подросток, улыбка которого способна, наверное, оживлять мертвых. Зубы у него были большеваты и сильно обнажались, а щеки с подбородком образовывали мультяшное сердечко, когда их владелец улыбался.
— Потому что ты не захотел играть со мной в приставку, — развеселый некто повалился на меня, вытесняя воздух из моих легких. Я терпеливо проворчал:
— Вообще-то, я хочу.
— Ты сам сказал мне: «Подожди», — и уже десять минут валяешься и жуешь свои козявки. А мог бы взять в руки прекрасную, новую коробочку с диском, полюбоваться, а потом снять видео с распаковкой и тестом, так мы станем знаменитыми, и ты будешь петь свои песни не только во дворе.
— Я не жу… Что ты несешь, чокнутый? Давай сюда свою коробку. Ты так достал балаболить! Больше дела.
Паренек присел рядом и хмыкнул. Его улыбка растянулась до ушей, а глаза сильно прищурились.
— Кто бы говорил, сам, небось, не уголь разгружал.
— Я на физ-ре шестиминутку бегал, это пострашнее будет.
— Не смеши, ты со мной куда только не лазал, — рыжее диво хлопнуло по пульту и поднялось со своего места, направляясь к музыкальному центру, чтобы включить какую-нибудь песню для фона.
— Каждый раз, когда мы куда-то лазаем, я думаю, что ты хочешь убить меня. Но я доверяюсь твоей уверенности, и вроде проносит.
— Юнги не доверяет людям. Это не мой Юнги, — подросток ткнул пальцем в кнопку на центре и повернулся ко мне с загадочным видом. А затем он звонко рассмеялся. Паренек начал пританцовывать и подвывать:
— Somebody that I used to know…
— Ну и понесло же тебя, — я был привычен к неожиданным выкидонам этого субъекта. Но мое сердце странно грелось и леденело одновременно при одном взгляде на паренька. — С каких пор ты поешь и танцуешь, не прерываясь и не делая грустную мину?
— Не знаю, — тот явно наслаждался звучащей песней и тем, что творил под нее. — Ведь я никогда не делал этого раньше. Просто это моя любимая песня. И просто я общаюсь с музыкантом.
— Громко сказано, — проворчал я, но был польщен.
— Я часто делаю то, чего никогда не умел делать. Выступаю в школьных спектаклях, заменяя заболевших, беру роли прямо перед представлением. Могу начать показывать фокусы в переходе. Я люблю все, от чего вырабатывается адреналин.
— Танцевать передо мной — это ты называешь адреналином? Дикость какая-то.
Рыжий пожал плечами, продолжая улыбаться.
— Мне же не безразлично твое мнение. Это волнительно.
— Дурак, — сердце склонилось в горячую сторону. — Права была та медсестра из больницы. Нельзя с тобой водиться, ты можешь быть опасен. Однажды полезешь в то, о чем никогда не ведал, и тебя не станет.
Мое сердце разом заледенело. Мне показалось, что в глазах, как я его назвал, Хосока зажегся безумный огонек. Но он исчез.
— Главное, чтобы ничего не случилось с тобой, так, Юнги?
Волна агрессии поднималась во мне.
— Я тебя ненавижу, Чон Хосок.