Учитель издал изумленный возглас.
— Что ты? — Он замотал головой. — Ты что, Хосок? За что ты извиняешься? Да разве я сержусь на тебя?
Я не мог сфокусироваться на глазах своего «второго отца» и тяжело дышал.
— Я не знаю…
Я растерялся в этой ситуации, но повернулся к своим новым опекунам, вспомнив о более важных вещах.
— Мне… можно будет ходить на танцы?
Я отчаянно цеплялся за возможность заниматься любимым делом, как за соломинку. Уже тогда я понимал, что забрасывать то, что дает мне глоток свежего воздуха в удушающей неизвестности будущего, это не вариант.
Сотрудники детдома переглянулись. Я так боялся, что сейчас мне запретят покидать пределы нового жилища. Но…
— Конечно. Это маленькие детки у нас обучаются внутри приюта. А ты сам и в школу ходить будешь, и на танцы.
Я выдохнул.
— Спасибо.
Работники детского дома поднялись с мест и вежливо оставили помещение, давая мне переговорить со знакомым, взрослым человеком, который и сам мог приглядеть за мной.
Больше мне ничего не нужно было узнать и я спокойно отпустил их, взглянув, наконец, на своего тренера по танцам. Тот смотрел на меня встревоженно.
— Хосок, — Он протянул руку к моим волосам, мягким движением растрепав их. — Ты такой маленький. Мне тяжело думать, что такой жизнерадостный мальчик, как ты, попадет в такое место. В Кванджу с этим делом все в порядке, но… дети в приютах совсем другие. И большинство из них живут здесь с младенчества. И мам у них никогда не было. А ты мягкий, добрый. Рано тебе становиться взрослым и учиться выживать.
Я молча кивал. Мне и самому было страшно. А тренер рассказывал такие жуткие вещи. Страшно…
-… и у меня к тебе предложение.
Я потряс головой и потер ушные раковины. Мои уши будто заткнули ватными тампончиками и я нечаянно пропустил часть речи учителя.
— Предложение?..
— Да, — взгляд мужчины прояснился. Он переминался с ноги на ногу несколько секунд, будто потеряв равновесие, хотя его пятки были плотно прижаты к полу.
— Пока ты был в больнице, я много размышлял над тем, чтобы усыновить тебя. Жена не против. Детей моих знаешь.
Я сам не понял, как оказался на ногах.
— Что вы… Что… — Я прижал ладони к своим щекам и с огромным сомнением и в то же время надеждой посмотрел на тренера. Нет, я совсем не презираю детей из приютов. Они, верно, тоже очень хорошие. Но я так сильно привык к жизни в доме, с семьей. Сейчас для меня не имело значения, что семья учителя — не моя родная семья. Ведь взрослый танцор заменял мне отца, которого, к сожалению, я никогда не видел. Или был очень маленьким, чтобы запомнить того, кто должен был воспитывать во мне настоящего мужчину. Однако, даже будучи еще 11-летним ребенком, я понимал — у моего горячо любимого учителя своя семья.
— У вас же Тэхен и Джин, нет, нет, я не могу, я буду мешать!
Мужчина взял меня за плечи.