— Бе! — Хрипнул я, толкая Хосока в спину. Паренек каркнул от неожиданности и завалился грудью на дверь. Та подалась внутрь с громким скрипом. Чимин обхватил себя руками и задрожал. Хосок же, оказавшись внутри, проводил взглядом ударившуюся о стену дверь и выпрямился.
— Мицубиси, в рот мне ноги!
Джин посветил фонариком в узкое помещение. Под самым потолком зияло зарешеченное окно, со стен свисали желтые клочки поролона с обрывками ткани. Сильно интересного тут ничего не было, кроме почти целой кровати.
— Ну и что? — Спросил Джин. — Довольны? Может, уйдем отсюда?
Я ясно увидел в глазах старшего волнение. Неудивительно. Снаружи сгущались неприятные, мглистые сумерки. Стояла мертвая тишина, не считая шума, который производили мы, стих даже ветер.
— Да подожди ты, — махнул рукой Хосок и пошел дальше. Его походка наоборот стала бодрее. Мой друг о чем-то напряженно думал, небрежно толкая одну дверь за другой. Однако после пятой раскрытой двери к нему вернулся его прежний задор. Глаза Хосока посветлели, паренек встряхнулся и хихикнул.
— Чего у вас мины такие кислые? Я вас не за тем вытащил! — Хосок подпрыгнул, одернув рукой свою футболку, и помчался по коридору без всякого страха. Я отнял у Джина фонарик и кинулся вслед за ним. Хосоку все казалось игрой. Он будто проходил страшный хоррор на компьютере, а не бегал по больнице, фигурирующей в поистине пугающих легендах. Хосок поворачивался кругом на ходу, встряхивал головой и бежал, бежал, толкая то руками, то ногами двери. Я лишь успевал следить за его сверкающими пятками. Мы выбежали на казавшийся просторным пятачок, и Чон резво запрыгнул на длинный выступ стены, походящий на стол, за которым было много свободного места. Я остановился и отдышался, освещая пространство вокруг себя фонарем. Видно, тут когда-то стояли обеденные столы, а этот выступ был чем-то вроде раздаточного стола. Я осторожно присел рядом с Хосоком, оглядываясь по сторонам. Я схватил его за плечо.
— Что ты делаешь? А вдруг тут кто-то есть?
— Призраки? — Легкомысленным тоном поинтересовался у меня Хосок. Я хлопнул себя по лбу и терпеливо объяснял Чону:
— Нет. Наркоманы и маньяки.
Хосок помотал головой из стороны в сторону.
— Сомневаюсь.
— А я нет. Ты ведешь себя неосмотрительно, — ругал я друга.
— Ты говоришь, как Джин, — Хосок посмотрел на меня по-доброму укоризненно. — Он скучный маразматик, слишком старый для веселья.
Преувеличивать было вполне в духе Хосока. Я возразил:
— Нужно отдать ему должное, он прав в том, что нам нужно быть осторожнее.
Хосок хлопнул меня по плечу, оставив на нем руку.
— Тебе же нравятся мои выдумки и забавы, ты сам говорил. Ты — мой друг. Вот и веселись.
— Без них было бы совсем не то, — согласно выдохнул я. — Но мне тут не по себе, признаюсь.
Взгляд Хосока сделался задумчивым. Один его глаз смотрел прямо на меня, а другой будто бы глядел сквозь меня.
— Знаешь, а мне вот совсем не страшно, — вымолвил Чон. — У меня сразу ушел весь страх после того, как я подумал, что я мог бы тоже провести свою жизнь в такой вот больнице, но мне дано право жить свободным. Призраки — это не страшно. Не они делают больницы такими страшными, а живые люди. Плохие врачи и несчастные больные.