— О, я уже знаю ее имя. Как много новой информации, не растерять бы ее по дороге, у меня нелады с памятью.
Я вздрогнул. Да, о своей памяти Юнги не лгал.
— Приходи. И прости меня.
— Если угостишь меня раменом, — Юнги натягивал на себя брюки. — То я прощу тебе все.
— Сотней раменов, — заулыбался я, как дурак. Я приучил Юнги поклоняться рамену, а сам значительно сократил его употребление из-за того что решил есть меньше мяса.
Юнги присоединился к нам. Я разрывался между другом и своей девушкой. Как бы я не хотел загладить свою вину перед Мином, любовь к Хене была сильнее. Я уделял ей каждую минуту своего времени, торопясь выплеснуть накопившееся за все то время, что я молчал о своих чувствах. Хена же была учтивее меня. Она говорила и с Юнги. С ним девушка тоже осторожничала, однако у них «инкубационный период» прошел значительно быстрее. Я не понимал, почему мои друзья так по-особенному относятся к Юнги. Мы с ним разительно отличались друг от друга, хотя и были лучшими друзьями, и я готов был поспорить на что угодно, что я был более заинтересован в своих знакомых, более чуток к ним, чем Мин. Он общался с моими братьями и Хеной так, будто желал хорошо провести время в их компании, но всего лишь один раз в жизни. Он говорил с ними так, будто никогда их больше в жизни не увидит. Юнги никому не позволял обвешивать себя какими-то обязательствами. Я, разумеется, был исключением. Чимин тоже заслужил особенное попечительское отношение Юнги, но та забота, что проявлял Мин к Чимину, не шла ни в какое сравнение с его опекой надо мной.
Хена перебрасывалась репликами с Юнги.
— Композитор? И что, сочинил уже оперу? — Глаза моей девушки горели.
— Мюзикл, — ответил Юнги. — Про пятерых друзей. «Веселые корейцы отправились в Гонжам, за Джином гнался призрак, летел прям по пятам; друзьям ведь не сиделось спокойненько в квартире, вот Джина сцапал призрак — и стало их четыре».
Хена звонко рассмеялась.
— Основано на реальных событиях, кстати, — добавил Юнги. Я тоже решил поимпровизировать.
— «Веселые корейцы отправились купаться, Юнги хотел с разбегу в водичке бултыхаться; вот сильно разбежался, воткнулся в землю носом — и стало тех корейцев в конечном счете…
— Восемь.
— Но их должно было остаться трое, почему их стало вдвое больше? — спросила Хена.
— Потому что Хосок не умеет рифмовать, — Юнги показал мне язык.
— Нет, — выкрутился я. — Потому что все азиаты на одно лицо. Друзья просто подумали, что каждый из них сотворил себе клона.
— Окей, я побежден.
Хена смотрела на нас с нескрываемой радостью.
— Какие вы все-таки хорошие, — девушка протерла руки антисептиком.
— Сложно назвать хорошим этого козла, который игнорировал меня несколько недель.
— Сложно назвать человека хорошим, если это Юнги, — я скорчил для Мина противную рожицу.
— Мальчики, не ссорьтесь, поешьте, это все от голода.
Я смотрел на своего лучшего друга, улыбаясь, но в моем взгляде он мог прочесть скрытую угрозу. «Тронешь Хену хоть пальцем, я тебя заживо в землю закопаю», — такую мысль я телепатически переправлял Юнги. Уже с того дня я начал ревновать Хену к Юнги. Мин будто издевался надо мной, ведя с моей девушкой такие милые и увлекательные разговоры.
— Почему ты не говорил мне о Хене? — Спросил у меня Юнги через некоторое время, когда мы сидели у меня дома. «Что мне сказать ему?»
— Ты думал, что я уведу ее у тебя? — Как он так запросто читал мои мысли. Я насупился и молчал. Мин придвинулся ко мне, беря меня за руку. Мне были неприятны прикосновения Юнги, я и правда видел в нем потенциального соперника, потому что у Мина не было своей девушки.
— Скорее я уведу тебя у нее, чем ее у тебя.
Я усмехнулся.
— Ничего не получится, прежде всего этого тебя уведет Чимин.
Мы начали все чаще подшучивать над своим общим другом. В наших шутках читалось еле заметное пренебрежение непонятными нам чувствами Пака.
— Перестань. Эй, — Юнги повернул меня к себе. — Дружба навсегда, — Юнги протянул мне мизинчик. Я вздохнул и взялся своим мизинцем за мизинец друга.
— Прости, я веду себя глупо.
— Давай напишем на самолете «когда-нибудь я уведу девушку у своего лучшего друга» и запустим его далеко-далеко. Это же помогает, — предложил мне Юнги. Я согласился с Мином. Мы повторили ту процедуру, которую проделывали всегда, когда что-то нас тревожило. Но в тот раз меня не успокоил наш совместный самолетик.
Я видел, что Хене нравится гулять с Юнги, и грустил. Однажды мы сидели с Хеной на тех самых качелях, на которых познакомились. Мы были совершенно одни на всей площадке. Хена вставила в уши наушники и качалась. Ее волосы, придавленные шапкой, легко подлетали в воздух, путались и спутанными прядями обрамляли счастливое лицо девушки. Навстречу Хене летели первые снежинки новой зимы. Я смотрел на свою возлюбленную, забыв, как нужно дышать. Как же я сильно любил ее. И Хена сказала, что я нравлюсь ей тоже. Я старался подавить в себе страх того, что Хена вдруг может взять и уйти к Юнги, потому что этим страхом я обижал свою девушку. Но мне очень сильно хотелось поговорить с Хеной о Юнги.
— Хена…
Девушка не слышала меня.
— Хена!
Хена резко выдернула из своего уха наушник.