— Его же почти нет. Им долго никто не занимался.
— А я люблю такие заросшие сады, — заявил Чимин. — Сад хорош, когда к нему приложил руку не только человек, но и природа прошлась по нему своим резцом.
— Ишь ты, — я взошел на крыльцо дома, отыскивая в кармане связку ключей. — Я тоже люблю такое, я думаю. Я очистил замочную скважину от пары налипших на замок сухих листьев и вставил в отверстие ключ. Он достаточно легко провернулся. Я позвал Пака.
— Ты готов к чистке?
Чимин взбежал по ступенькам ко мне.
— Я готов увидеть дом, где ты был маленьким и милым.
— Сомневаюсь, что я был когда-либо милым. Я был противным ребенком, — уверил я Чимина и распахнул входную дверь.
Я подумал, что сейчас, словно в мультфильме «Мой сосед — Тоторо», от наших ног разбегутся полчища маленьких, черных существ. Но в доме даже тараканов не обнаружилось. Все было на своих местах, каким было при последней уборке. Прихожая, пересеченная идущим поперек широким коридором, была полупустой. В ней стояли лишь модуль с маленьким диванчиком, стенкой с несколькими крючками и встроенным узким шкафчиком и обувница. Раньше здесь стоял еще и маленький игровой комплекс для кошек, который состоял из домика внизу и закрепленной на его крыше лежанке на толстом столбе, обтянутой жестким материалом для того, что коты точили об нее когти. Это покажется забавным, но внизу жила наша небольшая, пушистая собака, а вот наверху действительно любил полежать большой, ленивый кот. Если честно, собака была моей любимицей. Но после смерти родителей и брата бабушка с дедом не выказали желания забирать к себе обоих животных. Их забрали соседи.
Когда мои родичи приняли решение убрать из коридора лежанки, чтобы не занимали лишнее место, я был даже рад этому.
Стены почти во всем доме были белыми, и его комнаты казались еще более просторными. Углы были отделаны светлым деревом, такой же светлой была лестница, ведущая в комнаты наверху. По стенам коридора были развешены рамки с картинами не неизвестных художников, а с творениями всей семьи. На внешней стене висели две картины, написанные на ткани, наподобие японских. На одном холсте была изображена полная луна, пересеченная веткой цветущей сакуры, на фоне синего неба; на другом — написанный детской, неловкой рукой большой, серый кот — наш домашний любимец. Обе картины были закреплены на маленьких, декоративных циновочках из некрашеной соломы. На несущей стене висело большое зеркало, украшавшее отражение каждого, кто глядел в него, и несколько работ, выполненных преимущественно в черно-белых тонах. Здесь были и сюрреалистичные сюжеты, и просто пейзажи в графике, и даже висели миниатюры, изображавшие рыбу, стрекозу и улитку. Чимин впился в картинки взглядом, полным жадного внимания художника.
— Такой большой дом, — восхитился Пак, оторвавшись от картин и повертев головой по сторонам. Он стоял в прихожей, оглядывался и не торопился разуваться. — Почему ты не живешь в нем?
— Ну, я мог бы, — ответил я. — Просто я хотел закончить школу в Кванджу, а потом переехать сюда. В Кванджу хорошие школы.
— Правильно, как я не догадался, — хлопнул себя ладонью по лбу Чимин. — Извини.
— Ничего. Разувайся скорее, а то мы ничего не успеем, — я уже стащил с себя обувь и вышагивал по дому с видом полноправного хозяина. Устройство дома было простым: налево — кухня, направо — ванная и туалет, прямо — просторная гостиная с лестницей, ведущей наверх, к комнатам и чердаку.
Я определил основным местом времяпрепровождения гостей гостиную. Она была большой, а мебели здесь было по минимуму. В этой комнате остались лишь диван, пара кресел, стенка из светлого дерева, фортепиано у стены, которое я не разрешал продавать, но и настраивать не спешил, низенький столик и телевизор, который давно уже стоило бы вынести, но он до сих пор стоял на своем месте, старый, но, как оказалось, еще рабочий. Я тяжело вздохнул. Нужно было протереть пыль, помыть полы и еще много чего.
— Почему вздыхаешь? — Спросил у меня зашедший следом Чимин, но, не получив от меня ответа, задал мне следующий вопрос: — Чьи это картины в коридоре?
— Мы рисовали их всей семьей. Мама любила украшать дом семейными рисунками, решили не убирать их, мне они нравятся.
— Мне тоже, — поддакнул Чимин. — Распоряжайся, где мыть, бригадир.