- Я… - Отвечает ему мама. - Я думаю, что будет честно, если…если Чонки будет жить с тобой, а Юнги поедет со мной к родителям.
Маме тоже больно говорить об этом. Но зачем тогда говорить? Пусть они просто замолчат. Не надо все рушить, зачем?
Я давно должен был спать в нашей с братом комнате, но вышло так, что я отправился вниз за водой. И вот, уже направляясь в свою комнату со стаканом воды, я услышал это. Почему я? Чонки старше и сильнее…
- …Чонки старше, ему будет лучше жить с тобой, - продолжает говорить мама. - Юнги еще маленький.
Но я не хочу расставаться с отцом! После таких ее слов я точно не хочу с ним прощаться.
И вот, уже утром я все продолжал стоять над раковиной и тереть глаза. Я задыхался от обиды и злости…
Веселье закончилось. Пробило 12 часов, моя голова-карета превратилась в тыкву, и тыква с треском лопнула. Я умылся еще раз, но это не помогло. Мне было очень плохо, по большей части от того, что я не понимал своего состояния. Я снова ощутил себя глупым, чувствовал, что о чем-то запамятовал. Я вспомнил не все, что мучило мою душу. Я рьяно тер полотенцем глаза. Голова кружилась.
«Я хочу знать. Я хочу помнить. Я хочу понять… Почему я не помню, где эта чертова Хёна, мне нужна эта чертова Хёна!»
Я ударил кулаками по раковине, как капризный ребенок. Мое лицо сморщилось, было больно даже плакать. «Я просто устал». Но я не просто устал!
Ко мне заглянул Чимин.
— Юнги, ты долго? У тебя аллергия?
Я схватил Пака за плечо.
— Где Хёна? Мне нужно поговорить с ней.
— Юнги, что с тобой? — Чимин обхватил ладонями мое лицо. Он выглядел испуганным.
— Я не могу вспомнить, — прохрипел я. — Пока не вспомню, не смогу успокоиться. Не могу! — Я дернулся. — Я не хочу пить, не хочу видеть этих людей!
Я не хотел видеть даже СонЁн. Это было то, о чем я говорил Чимину. Я хотел оттолкнуть все, что мне начинало нравиться. Вот так вот, без всякой причины.
— Все же было хорошо… — Чимин мягко обнял меня за шею. — Они в этом не виноваты. Пойдем скорее, ты поговоришь, все пройдет…
Чимин осторожно гладил меня и пытался еще как-то успокоить. Я отстранил его от себя и пошел разыскивать Хёну.
Гостиная стала мрачной, чернота липла к окнам, грезя пробраться в дом. Парни смеялись, пили, кто-то тайком закурил. Мне было дурно. Тошнило от мелькания огоньков. Я бил ногами по кучкам перьев, будто бы они были в чем-то виноваты. Я подошел к столику и щелкнул ногтем по высокой стопке красных, бумажных стаканчиков. На меня обернулись.
— Где Хёна? — Спросил я ледяным голосом.
— Запал на нее? Я ее уже занял, — Хосок говорил громко, растягивая слова. Он был уже вусмерть пьян.
— Мне нужно поговорить с ней.
— Нет, даже не думай об этом.
— Ты дурак или притворяешься? — Я замахнулся на Хосока кулаком. Чонгук остановил мою руку и вскочил из-за стола.
— Ты чего? Успокойся! — Чонгук толкнул меня, я тоже толкнул его. Он завалился обратно на диван. Я кулаком смел со стола все стаканы, наполненные горячительными напитками.