- Куда пойдём? - спросила она, улыбаясь и щурясь от яркого света.
- Может, где-нибудь перекусим? После больничной пищи я бы проглотил что-нибудь человеческое. Да и выпил бы, кстати.
- Я - за, - не переставая улыбаться, она взяла его за рукав. - Сама-то я не ем и не пью, но пусть тебя это не смущает.
В итоге, они забрели в какой-то сомнительный бар, где после солнечной улицы царил полумрак и негромко играла какая-то рок-классика прошлого века. Кирс заказал себе пиццу с несколькими видами сыра и бутылку скотча (он ведь мечтал о нём ещё в прошлой жизни!), а для своей спутницы - бутылку воды (что-то же нужно было заказать).
- У тебя есть имя? - спросил Кирс, допивая первую порцию виски.
- Когда я была человеком - было. А у простых ангелов имён не бывает. Только у архангелов.
- Хорошо, ладно. Но как же к тебе обращаться?
-Можешь называть меня Энжи - годится?
- Да, отлично. Можно личный вопрос?
- Да, не стесняйся.
- Как ты стала ангелом? Для этого же нужно святой быть, как я понимаю?
Взгляд Энжи чуть погрустнел. Или показалось?
- Я болела, сильно. Так что нагрешить не успела. Даже не танцевала ни разу. Потанцуешь со мной?
Они вышли на свободное от столиков место и Кирс положил руки ей на талию. Из динамиков раздались звуки "Энжи" - знаменитой лирической композиции "Роллинг стоунз". Девушка в его объятиях казалась совсем невесомой.
- Можно тебя поцеловать? - выпив виски Кирс осмелел.
- Попробуй, - она улыбалась ему в полутьме. - Но тебе не понравится.
Кирс осторожно прикоснулся губами к её губам. Они были живыми и мягкими, но совершенно холодными.
- Почему ты холодная?
- Почему? Ну, помнишь старую шутку, про то, что жизнь - болезнь со смертельным исходом? Организм человека всё время борется, в нём постоянно идут процессы, напоминающие болезнь. Отсюда - температура. А ангелы не болеют. Всё просто.
Музыка смолкла.
- Мне пора, - тихо сказала Энжи.
Кирс промолчал. Они обнялись и через несколько секунд он уже был один. И даже не понял, куда она делась.
На следующий день Кирс проснулся с головной болью и в каких-то неопределённых, но явно противоречивых, чувствах. Старые представления о жизни были сметены вихрем произошедших с ним событий, а новые не спешили формироваться. Растерянность, смутная тоска, чувство утраты чего-то важного - всё это тяжело осело в груди, мешая дышать. Кирс позвонил на работу и сказал, что сегодня не придёт - ещё не восстановился после несчастного случая, что было отчасти правдой. Целый день он валялся на диване, уставившись в телевизор и потягивая виски, покуда не забылся тяжёлым сном, в котором были больничные палаты, он сам, Энжи, Лазарь - не было только никакого смысла.
Утром, хотя состояние его и не улучшилось, Кирс решил пойти на работу. Приятный прохладный душ и поездка на машине (перед работой он заскочил в автомойку, где смыл тёмные следы собственной крови) несколько взбодрили его, но ненадолго. Увидев бледного, растерянного и думающего явно не о работе подчинённого, начальник отправил его домой. Перед тем, как вернуться в квартиру, Кирс поднялся этажом выше, туда, где жил Лазарь и долго звонил в его дверь, но безрезультатно. Спускаясь к себе, он встретил соседку, которая сообщила, что Лазарь сейчас в клинике, где лечится от депрессии. "Ага, не у меня одного всё плохо", - мелькнуло в голове. Вернувшись в квартиру, он некоторое время ходил из угла в угол. Потом решил принять снотворное, чтобы уснуть, но при виде белых таблеток его посетила другая мысль. Вместо двух он высыпал в ладонь штук пятнадцать и резко проглотил. Добрёл до дивана, лёг, налил стакан виски и резко выпил. "Что ты делаешь?", - спросил Кирс сам себя. "Второй раз тебя уже не воскресят". Глаза начинали слипаться, он вытащил из кармана телефон, чтобы набрать номер скорой, но тот выскользнул из непослушных пальцев и грохнулся на пол. Кирс попытался подняться, но не смог. Веки стали тяжёлыми, глаза закрылись, и он провалился в темноту.
- Привет!
Кирс услышал знакомый голос и открыл глаза. Ситуация была до безобразия идентична недавней - он опять лежал на столе в морге, а в ногах у него примостилась Энжи. Правда, выглядела она несколько по-другому - одета была в растянутый, явно слишком большой для неё, свитер, линялые джинсы и кеды, а косметики и вовсе не было. Зато улыбка по-прежнему ослепляла:
- С возвращением!