Во-вторых, кто-нибудь знает, как можно заткнуть с десяток храпящих человек по всему вагону, не прибегая к насилию и не нарушая уголовный кодекс?
А в-третьих, я просто не могу спать в поездах, хоть в плацкарте, хоть в купе. Во сколько бы ни лег, в любом случае, проснусь в районе пяти утра и больше не смогу вернуться в царство Морфея. А делать в это время в вагоне, скажу вам по секрету, решительно нечего: слишком темно, чтобы читать; все еще спят, и не с кем поговорить, да еще и телефон почти сел — ни поиграть, ни в Интернет не позалипать. Вот теперь буду лежать, закинув ноги на стенку, смотреть в окно да о жизни думать.
А может, «случайно» что-нибудь на Илью уронить, чтобы он побыстрее проснулся? Дай ему волю, продрыхнет на своей нижней полке часов до двенадцати, уж я-то его знаю. А так хоть посидеть можно будет, чайку попить. Где-то у меня тут была бутылка с водой…
***
Повалявшись еще полчасика и окончательно заскучав, я решил немного размяться и пойти умыться, пока не набежала очередь в туалет из проснувшихся. К тому же, мочевой пузырь начал настойчиво заявлять о своем желании выпустить содержимое наружу, поэтому стремление совместить приятное с полезным наконец-то перебороло мою лень.
В узкой кабинке туалета меня встретил вокзальный бомж. Точнее, три. И все они смотрели на меня из зеркала: волосы где прилизаны, а где торчат отдельными пучками, лицо с отпечатком от подушки на левой щеке и половине лба, словно шрам Геральта из Ривии. Эта боевая отметина, сочетаясь с экипировкой и мечом, его только украшала, привлекая внимание многочисленных девушек. А вот я, в мятой черной футболке и серых тканевых шортах с пятном внизу штанины, оставшимся от вчерашнего ужина, явно бы не был объектом внимания красавиц. Да и некрасавиц тоже.
Интересно, если меня так примяло, то что же будет с прической Ильи?
Умывшись, я вернулся к себе на верхнюю полку. За окном уже начинало светать. Плавно проплывали пирамидальные тополя, скидывающие свою листву, маленькие деревушки сменялись одна за другой. Встречались на пути поезда и кладбища — те же деревушки, только с подземными крайне спокойными и миролюбивыми жителями. По дорогам различной разбитости проезжали редкие машины.
Вскоре появились серые и грязные, противные глазу, заводские и производственные постройки. За ними начали вырастать, как грибы после дождя, панельные пятиэтажки, артериями и венами разрастались автострады и дороги — наш поезд подъезжал к Ростову-на-Дону. Двое парней в начале вагона оживленно собирались, перешептываясь между собой, шурша пакетами и побзыкивая замками на сумках. Остальные люди, укачиваемые замедлявшимся стуком колес, спокойно продолжали спать как ни в чем не бывало.
Еще через десять минут поезд прибыл на вокзал, и сонная проводница лениво пошла открывать дверь. Так как занятия я себе все еще не придумал, а будить ребят не позволяла совесть, было принято волевое решение: выбраться из-под теплого одеяла и сходить размяться на свежем воздухе.
На улице было не по-осеннему тепло. Видимо, Ростов-папа, не желая уступать промозглой и холодной сентябрьской погоде, из последних сил цеплялся за закончившийся уже три недели назад август. Тем не менее, периодически налетающие ледяные порывы ветра, неприятно забирающиеся под футболку, напоминали, что конец бабьего лета совсем близок.
Из вагонов, как тараканы из укромных уголков, опять повыползали курильщики. Правда, насекомые в данном случае оказались бы умнее человека: они ползут к чистому воздуху, а эти… И вот скажите мне на милость, неужели у людей, нашедших в себе силы встать в такую рань ради очередной дозы никотина, не хватит силы воли на то, чтобы раз и навсегда бросить эту странную привычку?
***
На втором десятке приседаний чья-то крепкая рука поймала меня сзади за плечо.
— Внучок, помоги, бога ради, бабуле донесть чумоданы до шестого вагона. Старая я уже, устала тащить их от дому. А ты заодно и разомнешьси хорошенечко!
Внезапно появившейся гостьей, немного напугавшей меня, оказалась маленькая скрюченная миловидная старушка в красном платке с серой сумочкой на колесиках и клетчатым баулом, чуть ли не в половину ее роста. Теперь она стояла и улыбалась мне снизу вверх оставшимся десятком зубов, очевидно, ожидая моего положительного ответа. Странная мысль, что я ее уже где-то видел, быстро возникла в голове и так же быстро затерялась среди остальных, не столь интересных ее сестер.
— Да, конечно, конечно. А в какую сторону нести?