— Что это? — едва слышно произносит он. Томлинсон качает головой, тоже сбитый с толку, резко поднимается с кровати. — Я пойду с тобой.
Пытаясь последовать его примеру Гарри отбрасывает край одеяла в сторону, но его голое колено тут же накрывает влажная от беспокойства ладонь Луи.
— Ты останешься здесь, пока я не выясню, что происходит.
— Нет, — отрезает он, возможно чуть громче, чем рассчитывал, потому что ладонь Луи тут же перемещается на его рот, плотно прикрывая. Выразительно поднятой бровью Томлинсон просит быть тише, и Гарри чуть кивает, прежде чем рука исчезает с его губ. — Я не девчонка, Лу. Такая опека мне не нужна.
Безмолвная борьба за право диктовать условия не длится дольше половины минуты — напряжение покидает лицо Томлинсона, он опускает плечи, сдаваясь, и слегка улыбается.
— Конечно, прости, — шёпот звучит действительно виноватым. — Такое количество сестёр, как у меня, накладывает определённый отпечаток на поведение. Я просто волнуюсь о тебе.
Гарри кивает, сжимает своего парня в коротких объятиях, вдыхая полной грудью аромат его кожи, от которого в груди расширяется новая Вселенная, бесконечная и яркая.
— Я смогу позаботиться о себе, обещаю, — уверяет Гарри, пока они обуваются.
За дверью слышатся осторожные шаги, и Луи медленно подходит к ней, кладёт подрагивающие пальцы на ручку. Сердце Гарри стучит в груди, этот звук подобен грохоту сходящей с гор лавины, когда камни и куски льда сталкивают друг с другом, чтобы разбиться, раскрошиться в труху друг об друга. Луи сглатывает и поворачивает ручку, а в его груди бушуют все те же эмоции, и Гарри захлёбывается ими в двойном количестве.
— Боже, ребята! — Сэм дёргается назад, когда Луи приоткрывает дверь комнаты. Он осторожно выглядывает в коридор и, убедившись, что кроме девушек там никого нет — выходит.
В руках Саманта сжимает биту, и костяшки её пальцев почти белые от напряжения. Гарри появляется в коридоре последним, прикрывает за собой дверь и все они оказываются в полутьме — свет идёт лишь снизу, оттуда, куда ведут ступени лестницы.
— Вы слышали шум? — спрашивает Элизабет. Парни синхронно кивают, и все четверо поворачиваются к лестнице, ведущей на первый этаж. Влажными ладонями Гарри сжимает футболку своего парня, стараясь унять ужас, которым сковано тело.
— Я бы не отказался от такой штуки, — кивает Луи на биту, но Сэм только улыбается уголком губ и отрицательно мотает головой.
— Она играла в бейсбол в школе, — поясняет Бетси. — Лучшая подача выпуска, так что биту не проси. Возьми это.
Девушка протягивает ему длинную палку, и то, что это черенок швабры Гарри понимает лишь по скептическому выражению лица своего парня. Но Луи берёт её, сжимает двумя руками. Саманта приподнимает биту выше, и они направляются к лестнице в напряжённом молчании.
Луи спускается первым, перехватив деревяшку поудобнее во вспотевших руках: Гарри чувствует его напряжение, помноженное на собственное беспокойство. Этот коктейль рождает внутри тошноту, от которой не избавиться, сунув два пальца в рот. Это тот тип недомогания, которое лечится абсолютной безопасностью и тёплыми объятиями, искренними словами о том, что всё будет хорошо. Этой роскоши они лишены.
— Эй, — тихо зовёт Луи. Саманта прикрывает его справа, в то время как Гарри перебирает взглядом предметы вокруг, стараясь найти себе оружие.
Он первым видит человека, скрючевшегося на полу, белой, толстой спиной к ним; успевает поднять руку, привлекая внимание остальных. Девушки замирают, кажется, даже не дыша, а Луи кивает, чуть сдвигается в сторону. Статичность сцены, замершего в напряжении катастрофы воздуха рушит Найл, спускает время с паузы громким хлопком двери. Мужчина оборачивается, вскакивает на ноги, из открытого рта вываливаются куски кровавого мяса.
— Чёрт, Ни! — Луи привлекает его внимание в то же мгновение, бросает своё импровизированное оружие, и оно делает аккуратную дугу в воздухе. Найл перехватывает палку, не позволяя ей упасть, и выставляет перед собой.
Лишь это спасает его от зубов мужчины. Он клацает челюстью, но Найл держит палку на вытянутых руках, передавливая шею, не позволяя открытому, чёрному рту добраться до своего лица. Заражённый не чувствует боли: он таращится выпученными, со странными белёсыми прожилками глазами и в попытках зарычать глухо булькает горлом.
— Нужно уходить, — шепчет Гарри, тянет за рукав Саманту прочь из кухни. Он чувствует желание Луи защитить, которое мыльным пузырём надувается над его кожей.