Обняла ладонью его шею, примеряясь. Сейчас, обнаженный, под ее руками, он казался менее опасным, но Аделаида эту шею и двумя ладонями едва могла бы охватить, а уж ощутимо сдавить сквозь слой мыщц...
Впрочем, как папа говорил: «Кто сильно старается — у того получается»...
Когда плечи стали болезненно-красными, барон не выдержал, отнял губку. Подцепил Адель рукой, выволок из-за своей спины.
— Руками мой!
Аделаида неохотно положила раскрытую ладонь на его горячую кожу. Под пальцами упруго билось сердце. Ей пришлось так наклониться, что ее грудь, обтянутая тонкой тканью сорочки, уже намокшей, почти касалась его лица. Торопливо, одним размашистым движением намылила, попыталась отстраниться — удержал. Положил мокрую руку на ягодицу, сжал — получил кулаком по запястью:
— Сидите смирно!
— Вы мне приказываете?
— А-аааа!
Мир перевернулся, горячая мыльная вода плеснула в лицо, шаталась, готовясь опрокинуться, ванна — Аделаида сидела у барона на руках.
— Отпустите меня немедленно!
— Вы все еще мне приказываете?
— Пожалуйста, отпустите меня!
— И с чего вы взяли, что просьбы вам помогут?
— А что поможет?!
— Ничего. Нет спасения от исполнения супружеского долга...
Аделаида забарахталась, забила ногами — ванна все-таки под ее визг перевернулась, некоторое время они, ушибленные, поскальзываясь и ругаясь, пытались встать. Барону это удалось первому, он рывком поднял Аделаиду.
— Вы умудряетесь перевернуть вверх дном все!
— Ну знаете ли, в вашем случае перевернуть — значит поставить в правильное положение! И мне в жизни столько не перевернуть, сколько у вас надо!
— Вот как? Ну а вы попытайтесь... — прижав к стене, задирает до пупка облипшую бедра сорочку, просовывает руку между плотно сжатыми бедрами. Противно хлюпает под ногами вода...