— Ладно, ты сильно ушел от темы. Давай к делу.
— Ты знаешь, чего я хочу. Просто посмотри, что ты уже для меня сделал…
— Дважды, — напомнил Кертис.
— Ты прав, ты прав. Дважды. Так вот, просто посмотри, что ты уже дважды для меня сделал: Элли стала мягкой, как китайский шелк. А ведь знаешь, когда она выходит из себя, с нею не так-то легко сладить. Но ты, — Роуди улыбнулся и покачал головой с чистым или притворным восхищением (он выглядел слишком уж впечатленным, и Кертис не был уверен, что он искренен), — ты можешь заставить ее жевать камни, чтобы она при этом думала, будто жует конфеты. И ведь это работает не только с ней! Я знаю, что ты проделываешь это по всему округу Треме — помогаешь все, кто в тебе нуждается.
— Я ничего не делаю.
— Разве ты не делал ничего для братьев Уоттерс в прошлом месяце, когда они поругались из-за магазина? Их мамочка ведь тут же прибежала к тебе, разве нет? Вот, о чем я тебе толкую.
Кертис пожал плечами.
— Я просто помогаю людям, когда могу, вот и все.
— У тебя потрясающий талант, парень. Люди приходят к тебе за помощью, потому что они знают, что у тебя есть этот дар — дар сглаживать ссоры и недопонимание, пока все это не стало непоправимым. Понимаешь, для тебя это настолько естественно, что ты проделываешь подобное, даже не задумываясь!
— Можешь бросать меня на сковороду, — усмехнулся Кертис.
— А?
— Ты меня уже так умаслил, что я полностью пропитался. Так что вперед: можешь меня приготовить.
Роуди рассмеялся. Этот взрывной смех оказался громким, как пистолетный выстрел, и его звук эхом рикошетил от стен станции, из-за чего несколько пассажиров, ожидавших прибытия поезда, оглянулись на Роуди и его друга. Кертис подумал, что его босс может снова посмотреть в свое тонированное окно, и уже через секунду ожидал услышать скрип ботинок Ол Крэба по мраморному полу — старик будет готов прочитать лекцию им обоим о том, что нельзя устраивать беспорядок «в его доме».
— Я поговорю с Элли, — вздохнул Кертис. Он согласился хотя бы для того, чтобы Роуди, наконец, убрался восвояси. — И каким ты хочешь, чтобы я выставил тебя на этот раз?
— Невиновным. Жертвой злого языка Джипа Байарда!
— Она, конечно, поймет, что в этом тоже есть правда, но не вся. Лучше признаться в худшем и отталкиваться уже от этого.
Роуди рассмеялся, рот растянулся в широкой улыбке. Но когда он понял, что Кертис не шутит, его улыбка увяла, и он резко нахмурился, над переносицей пролегли две напряженные морщинки: ему не понравилось то, что он услышал.
— Доверься мне, — успокоил его Кертис. Он подумал, что если б ему давали по десять центов каждый раз, когда ему приходилось это говорить, ему бы больше никогда не пришлось работать носильщиком.
Роуди продолжал хмуриться, но спорить не стал.