«Моя мама видела приведение соседа по даче, спустя пару часов как его переехал поезд…она только через пару дней узнала о случившемся от знакомых. А я «общалась» с домовым (точно не знаю кто это был) — приходил ночью в образе человека, будил меня 3 раза, стоял надо мной, я даже сквозь сон потрогала его руку…»
«Я верю во всё это. Моё мнение таково — фильмы ужасов не просто так с потолка берут. Самые страшные — японские, а они снимают всё по мотивам древних писаний и легенд. Вот и задумываешься!»
«Конечно есть загробная жизнь. Почти все люди встречались с призраками и т.д. Просто с прогрессом техники они скрываются и редко попадаются на глаза, но в деревне всё ещё можно увидеть их.»
И прочее в подобном духе. Такие истории я читала ещё в начальной школе, когда мы с друзьями собирались у кого-то ночью и пугали друг друга. Ощутить это на себе — дело другое. Дрожь не отпускала меня до сих пор, а в голове крутились слова этой песенки. Заснуть этой ночью мне так и не удалось, а свет горел до самого утра.
«—Зачем ты это делаешь? — слышу голос, который обращается ко мне. Оборачиваюсь и вижу перед собой Николаса, маленького и… обиженного?
— Это необходимо, иначе она погибнет, Ник, — отвечаю, после, снова отворачиваюсь от него и смотрю перед собой, где на столе лежит птица со сломанным крылом, вокруг которого уже образовалась лужица крови. Я же стараюсь унять кровь, перебинтовывая ей крыло.
— И разве её жизнь так важна?
— Она жива, как и ты. Ты ведь тоже хочешь жить, ведь так?
— Да, но моя жизнь намного ценнее, чем её. Она спасала своих детей, значит умрёт не напрасно.
Задумываюсь над его словами, глядя на птицу. Она же обессиленно открывает клюв, хватая воздух. Глаза постепенно закрываются пеленой, и она делает последний вздох, после чего замирает насовсем. Снова оборачиваюсь к Николасу, который безразлично пожимает плечами и отходит к дереву…»
Открываю глаза, снова уставляясь в потолок. К чему был этот сон? Он должен что-то значить, попросту эти сны не снятся, я в этом уже была уверен. Подсознание хотело показать то, что Николас жестокий? Или наоборот, показать доброту Эвана? Хотя, он ведь замешкался, чем и убил эту несчастную птицу. Вздрагиваю, от стука в дверь.
— Кто там? — сажусь на кровати, сглотнув. Уже любой резкий звук вызывает у меня приступ паники, в связи с событиями прошлого вечера.
— Эр, это я, — отец открывает дверь и входит в комнату, неловко переминаясь с ноги на ногу. — Мы с тобой давно не общались, вот я и решил…
— Конечно, садись, — похлопываю по кровати, немного отодвигаясь. Отец садится рядом, погладив меня по руке.
— Ты уже такая взрослая стал, не до отцовских слов тебе уже. Но всё же, как у тебя дела? Что нового? Ничего не беспокоит?
— Да вроде нет, — нагло вру, неосознанно бросая взгляд на шкаф. — Всё хорошо.
— А с друзьями как? Скоро начнётся учеба, я хочу, чтобы ты не стала изгоем.
— Все хорошо, пап. У меня есть друзья. Я не буду изгоем.
В голове бессознательно мелькает образ Николаса.
— Это тот мальчик? Кит, или как там его? — от его слов внутри снова начинает закипать злость. Точно, я ведь познакомила Кита с отцом.
— Нет, с ним мы поссорились. У меня есть друзья намного лучше, чем он. Просто мы с ним не сошлись характером, — безразлично пожимаю плечами, сдерживая злость. — Мы с ним разные.
— Ну, тебе виднее. Поколение у вас другое теперь, мы вас тоже не понимаем. А что за другие друзья?
— Ну, помнишь парня, который к нам приходил? С серыми волосами?
— А, помню, да. Вы с ним общаетесь? Он тебе нравится?
— Что? — на мгновение даже зависаю от вопроса отца, тупо глядя на него.
— Ну, он тебе симпатичен?
— Николас? Нет, пап, он мне просто друг, — отмахиваюсь, наконец облегченно выдыхая. Хорошо, что отец отступил от темы про Кита.
— А почему так? — отец явно заинтересовался Николасом, так как он с любопытством подпер голову кулаком, улегшись на кровати и уставившись на меня. — Эр, ты же уже взрослая, понимаешь, что…
— Паап, не надо, — подобные темы меня жутко смущали. Даже сейчас начинаю ощущать, как краснеют щеки. Разговоры с отцом на «интимные» темы я постоянно обходила стороной.