— А если я случайно коснусь, или поврежу эту не-трогай-точку? — Ученица жадно ловила каждое движение своей Наставницы, стараясь не пропустить даже малейшего нюанса из урока. Чтобы помочь Паоле, ей надо хорошо учиться, а не плакать.
— Значит, больше вмешательств придется сделать, и как правило — не самых удачных. И, раз ты этим лишаешь её выбора поступать так или иначе, то ответственность за всё, последующее за этим, ложится на тебя. Но ведь этого нам не надо? Не так ли? — И Старшая улыбнулась, видя с каким вниманием Ученица слушает и смотрит. — Самое главное — не торопись. Итак, прошла на первую ветку, закрепила стило в этом положении, и смотришь.
Пространство вокруг стало изменяться и возможное будущее двух половинок андрогина поплыли перед их взглядами.
— Не нравится? — спросила Старшая, и получив утверждающий ответ, продолжила: — Не спеши обрезать ветвь, смотри далее, если ветвей много — останови время. Но иногда выбрать действительно сложно. Теперь по второй — вот так. Закрепила, и снова смотрим. Пройдись по третьей ветви, только не торопись.
Ученица взяла в руки стило и проследовала по месту, которое надо было посмотреть.
— Приняла решение? — вопросила Старшая.
—Да, — уверенно ответила Ученица и, взяв стило, отсекла нежелательные ветви будущего. Ствол жизни выпрямился в точке настоящего, и она стала контролировать всё дальше.
— Помни, я рядом, — поддержала Ученицу Старшая и исчезла в своём коконе.
***
Герхард принимал ванну. После сражения хотелось смыть всё с себя, облачиться в чистое, а затем насладиться вином, покоем, и нежной подружкой, которую он сегодня получил. Вдоволь расслабившись в воде, конунг вылез из своей огромной ванны. Прислужник быстро помог ему обмотаться полотенцем и уютно расположиться в кресле перед гранд-камином. Затем малый подал ему любимое вино в хрустальном с позолотой бокале. И, включив режим «Потрескивания поленьев», оставил повелителя, давая ему возможность отдохнуть.
Герхард расслабился и решил немного посидеть в тишине перед приятной и бессонной, как он надеялся, ночью. Мысли потихоньку потекли в русле предстоящего удовольствия. И конунг вспомнил длинные стройные ножки с острыми коленками, аппетитные формы при худощавой фигуре, не скрываемые свободными шортиками и майкой девчонки. И наконец, глаза: пронзительные, изумрудные, полыхающие яростью и гневом. Внезапно он вспомнил, как она попыталась прокусить шеллар.
«Однако, этой малышке пора стать женщиной, » —подумал он, потянув немного вина и смакуя его вкус; затем не спеша допил, и отставил пустой бокал в сторону. После чего приказал привести Паолу к нему в покои.
***
Через пару минут она была у него. И первое, что она сделала, это оглядела помещение. Оружием мог стать только небольшой фруктовый нож. Также можно было разбить что-то. Но она плохо понимала, что надо будет нанести удар, и желательно смертельный. А убивать она не умела.
Он же осматривал её, пока не приближаясь. Девушка оправдала надежды. Тонкая ткань платья струилась по её фигуре, не скрывая, что грудь высока и упруга; широкий пояс помогал оценить тонкость талии, а через разрезы по бокам при любом движении показывались её так нравившиеся ему ножки. Запястья были тонки, а пальчики длинны и изящны. И он точно знал, что сейчас перецелует их все: и на руках, и на ножках. Её нежные губы манили, слегка курносый носик был очень мил, а в бездонной зелени глаз хотелось утонуть. И он снова ощущал тот восхитительный запах свежести, оттенённый приятными отдушками. Герхард медленно двинулся к прекрасной пленнице. Но она отодвигалась до упора, пока не уперлась в стену. Это физическое ограничение свободы придало ей решимости и силы. Метнувшись к столику, она схватила фруктовый нож, и его выставила перед собой. Это было неожиданно для Моркадо, но понятно — она просто так не сдастся.
— Серьёзно решила разобраться со мной? — Сдерживая смех и спрятав улыбку, спросил он. Затем взглянул на девушку хмельным, полным страсти взглядом, напугав её этим ещё больше. После чего приблизился, упёрся грудью в выставленное оружие. и тихо проговорил ей на ухо, обдавая своим разгорячённым дыханием: — Давай, бей! — И видя, что она не может решиться на это, схватил её руку и, сжав кисть, заставил бросить нож. Потом прижал к стене и очень нежно поцеловал.
— Ненавижу! — Сверкая глазами, прошипела она, как только он прервал свой поцелуй.
— Ничего, мой нектарчик, полюбишь, — пообещал он, хмелея от девчонки, а не вина. Он приспустил платье с плечей, благо декольте это позволяло, и расстегнул застёжку на поясе, отчего платье упало, открыв ему прекрасную наготу Паолы. И Герхард опять прижался к ней, целуя всё порывистее и дольше. Сдёрнул полотенце с себя.