— То есть, потому, что вам нужны деньги, я должна проглотить обиду и сделать вид, что ничего не произошло? — Взгляд Паолы выражал не то что удивление и разочарование, он был полон скорее изумления и горечи.
— Девочка моя, — вмешалась Айша. — Конечно, он не прав, так обозвав тебя. Ты — молодая, наивная, и вполне понятно, что такой же молодой паренёк вызвал у тебя желание пообщаться с ним. Но Герхард — муж зрелый и опытный. Он и сам не раз так мило «общался», доводя дело до постели. Вот этого он и испугался. И потом, Ол права: он — собственник. Ты — его добыча. И потому, даже испытывая к тебе нежные чувства, он смотрит на тебя как на вещь, принадлежащую ему. Я не думаю, что нам удастся исправить это. Малыша до трёх лет ещё можно перевоспитать, мужика, привыкшего ко вседозволенности и власти — навряд ли. Поэтому мне действительно обидно за то, как он поступил с тобой, но мы надеемся, что ты будешь не самолюбивой соплячкой, а взрослой и умной женщиной, понимающей сложность условий своего существования. Ты возьмёшь себя в руки, пойдёшь и помиришься с ним. Первая. И найдёшь те слова, чтобы завтра кошелёк его рукой пополнился щедро, особенно для тебя.
При этом Олия и Айша вспомнили тот ловкий оборот, который сумела совершить метресса, которая вместе с экономом устраивала «сказку» на прибрежном курорте-острове Коруи. Благодаря лишь её смекалке в их карманах осело немало неучтённых денежных девидентов, включая купленный официально пуш-пресс с перспективой дальнейшего его применения.
— Хорошо. Объясняю до конца. — Опять вмешалась Олия. — Когда ты станешь фавориткой, касса гарема скорее всего перейдёт к тебе. А значит, от тебя будут зависеть наши усилия по освобождению Моркадо. И мы просим тебя помочь нам. Если не хочешь быть с нами — забудь этот разговор.
Паола ответила не сразу, прежде подумав: «Вообще-то я ждала, что вы поддержите меня. Но видимо, вопрос денег важнее моего достоинства для всех. А может, все и правы, я ведь прихоть Герхарда. И да, я понимаю, что придётся пока с этим жить. И я — не самолюбивая соплячка. И если они реально решают наши проблемы, то им действительно нужно помочь. А унижение… Так куда унизительней , чем моё положение сейчас…» — И она глубоко вздохнула.
— Паола, каким же будет твоё решение?
— Да, конечно, я всё сделаю, — досадливо поморщилась По. — Зачем столько слов? Вы — свои. Я всё равно бы согласилась. Даже без объяснений. Но многого от меня не требуй. И ты спросила, как я отношусь к нему. Знаешь, я сама не знаю, но мне хорошо было с ним до этого дня и я хотела его ласк. — Она ощущала себя взрослой и «мудрой» женщиной, готовой на жертвы. — Я, конечно его не люблю. Но пойми и ты меня! Исключая случай утром, он со мной всё время был ласков и заботлив. Мне хорошо было с ним в постели. И я уже привыкаю к своему положению. Но не смей меня осуждать, ты и сама так живёшь.
— Всё-таки он молодчина! Добился своего! — Раздались одиночные аплодисменты рядом с ротондой. Девушки вздрогнули, но это был Маттео. — Крепко же он тебе мозги запудрил, но у меня есть один козырь, который немного смоет лакировку с твоего кумира. — Он стоял перед ротондой, сложив руки на груди. — Ты немного забыла про детей в передержке и наличие двух гаремов у дружников, где твои соплеменники живут в несколько иных условиях. Так вот, я докажу, что ничего хорошего Герхард тебе не принесёт! На днях.— Добавил он с нотками желчи.
И Олия вдруг подумала, что если двум самцам захотелось сцепиться за самку, то останавливать их бесполезно. Но заставить Паолу действовать в нужном им русле было первостепенной задачей.
При своих последних словах Маттео снисходительно посмотрел на предмет страсти, и с удовольствием отметил, что По задумалась.
И тут их посетил конунг, которому доложили, где находятся две дорогих ему женщины. Градус напряжения резко повысился. А тот стоял и смотрел только на любимую наложницу. Но его взгляд перестал быть ледяным.
— Я смотрю, медотсека вам мало, вы уже здесь сходки проводите, но я быстро это прекращу. Маттео, я запрещаю тебе таскать малышей из детской передержки на свидание с Паолой. Они плохо ведут себя потом, воспитатели недовольны. Тебе всё понятно?
— Да, повелитель. — ответный взгляд Маттео был полон презрения.
Но Герхард не считал возможным для себя опуститься до ответа рабу. И потому громко произнёс: — Олия! Мне надо поговорить с тобой. — И стал ожидать, когда остальные покинут оранжерею.
— Герхард! — Вдруг окликнула его Паола, решившись быть взрослой и понимающей окружающую её обстановку.
— Вроде, Айша, ты обещала её вразумить… — Тот сердито посмотрел на виртулу, опять поджимая губы. И застыл, ожидая дальнейших действий девушки.
Но виртула промолчала. Зато Паола встала, подошла к Герхарду и обняла.