- Не надо, - твердо отвечает Каллен. - Дальше можете не рассказывать. Я эту дрянь не поставлю, даже если мне отстегнут миллион фунтов.
- Разумное решение, - губы завлита трогает едва заметная улыбка, взгляд, иронично-внимательный, прикован ко мне. А я мелко дрожу, до боли в пальцах сжимая сумку, руки заледенели, словно не в комнате сижу, а на холодном ветру. Господи Боже, что я наделала? Зачем подписала ту проклятую бумажку?
Эдвард обнимает меня за плечи:
- Пойдем отсюда.
- Заходите, если понадобится что-то узнать, - не повышает голоса, но я слышу даже через закрывшуюся дверь. Наставник все еще обнимает меня, слегка поглаживает по плечу:
- Не бойся. Нас этот ужас не коснется, обещаю.
Но я не могу не обернуться, не бросить взгляд на дверь кабинета Вирджинии. И понимаю, что обязательно зайду еще раз, может, даже сегодня после занятий. Хотя бы поговорить, попросить совета… вряд ли я сама найду слова, чтобы сказать Эдварду, что ему придется ставить эту вещь…
*
Оставшись одна, Вирджиния взяла с полки книгу и принялась медленно вертеть ее в руках, внимательно разглядывая и словно не решаясь открыть; шаги за дверью заставили ее поднять глаза:
- Заходи, Лоран.
- Это неприлично, - заметил молодой африканец, прикрывая за собой дверь, - я даже постучать не успел.
- Не учи меня хорошим манерам, мальчик, - в голосе завлита прорезался металл.
- Да, прости… Тут у нас носятся слухи, что-де от Эда требуют поставить “Ватханарию”; я хотел спросить - он что, правда может согласиться? В смысле, ты же слышала об этих смертях?
- Еще и видела, - она подтолкнула одну из толстых папок на столе ближе к костюмеру. - Здесь фотографии и эскизы различного качества, но даже по ним можно составить представление.
Лоран подсел к столу и некоторое время внимательно изучал материалы, раскладывая картинки по свободной поверхности, периодически меняя их местами, подкладывая новые и убирая уже виденные в папку; между тем лицо его все сильнее бледнело, приобретая нездоровый сероватый оттенок. Наконец, убрав последний снимок, он поднял глаза на японку и выдохнул:
- Ужас какой… Получается, либретто - самое безобидное, что есть в этом чертовом балете?
- Выходит, так. А чтобы ты совсем испугался, знаешь, как звали первого хореографа, который придумал ставить по пьесе именно балет? Ричард Кольдингам.
- Иди ты! Тот самый?
- Да. И это действительно поставят, где-то через полгода.
- Вот же уроды слепые, а… - юноша схватился за голову.
- Необязательно прямо уроды. С одной стороны, во всем театре только мы с тобой знаем, чем прославился Кольдингам. С другой же… Дрейк, отказываясь от выполнения задания, не мог не предполагать, что получит ту самую посылку, верно? Понимаешь, не все готовы идти на такие жертвы.
- А речь уже идет о…
Чайлд прикрыла глаза и отрицательно качнула головой:
- Сейчас нет, но зайдет. Это же любимый прием Эли, а теперь и Мейсена, - играть на чувствах. Но, как ни грустно, нам с тобой до этого никакого дела нет… У нее в сумке лежит контракт со всеми подписями, и это мы никак изменить не сможем.
- Обалдеть, - протянул костюмер, протягивая сквозь пальцы несколько длинных тонких косичек, украшавших его голову. - Эдвард знает?
- Скоро узнает. Такие вещи невозможно долго скрывать… А девочка ко мне еще зайдет сегодня; я, пожалуй, попрошу Сэм найти для нее видеозаписи “Ватханарии”, если такие есть.
- А как же “нам нет никакого дела”?
- Я не проявляю инициативы в данном случае. В конце концов, даже Лэнсу о нашем разговоре сообщишь ты.