- Анна Ивановна, здравствуйте. Вчера к вам «заехал». Извините, не было возможности представиться ранее. – С этими словами я протянул ей цветы с конфетами, а заодно журналистское удостоверение и удостоверение помощника депутата Госдумы. На чиновников среднего и мелкого уровня это всегда производит нужное впечатление. Тем более в провинции, тем более на женщину бальзаковского возраста, с претензией на интеллигенцию, которая, наверняка, ещё помнила советскую номенклатуру. Анна Ивановна томно глядела на меня своими большими, ярко нарисованными глазами и будоражила воображение низким декольте на пышной груди.
Мы поговорили о погоде, о видах на урожай, о развитии туризма и последних новостях из телевизора. Затем я незаметно перевел тему беседы с местного туризма на последнее чрезвычайное происшествие в пансионате. Из дальнейшего разговора я узнал, что вещи Максакова и его спутников, после описи, находились в общей комнате для временного хранения багажа приезжающих. Поблагодарив за кофе, я пошёл к администратору.
Здесь всё «встало на свои места». Оказывается, спустя два дня после происшествия, в холле гостиницы произошло новое ЧП, правда, более мелкого масштаба. Одному из гостей стало плохо с сердцем, вызывали «скорую». Судя по описанию, это был Куликов. Видимо, в той суматохе, скорее всего, Михалёв проник в комнату хранения и успел что-то прочитать. Поскольку все вещи были описаны, не стал привлекать к себе внимание воровством. Моя догадка полностью подтвердилась, но это был худший вариант развития событий. Следовало торопиться, и я стал готовиться к встрече с Максаковым.
Первым делом, я разобрал и собрал пистолет, почистив его. Вставил обойму, дослал патрон в патронник, запасную обойму положил в карман. Застегнул ремень кобуры, зафиксировав оружие под мышкой. Сверху надел ветровку. Дозиметр, очки ночного видения и тепловизор уложил в рюкзак. В карман куртки, на всякий случай, сунул ручной фонарик.
Вышел из корпуса. На этот раз погода «не подкачала», разительно отличаясь от предыдущей ночи своей ясностью и теплом. Стояла такая тишина, словно должно вот-вот, что-то в такой тишине случиться. Деревья шептались меж собой, как бы обсуждая меня, проходящего под их кронами. Вдруг засвистел свою заунывную, непрерывную песню сверчок, вдали резко заквакали лягушки. Полумесяц освещал всё вокруг каким-то нереальным, неземным светом, поэтому от предметов лежали чёрные резкие тени. Сбоку, в траве, яркой звёздочкой мелькнуло стёклышко от разбитой бутылки и покатилась шаром чья-то чёрная тень, наверное, бродячей собаки. Я, даже, вздрогнул от неожиданности, а рука автоматически дернулась к кобуре.
-Тьфу, ты. Нервы совсем «ни к чёрту». Надо успокоиться.- Но лихорадочное волнение уже охватило меня.
Тень, невнятно покачиваясь в ночных испарениях, уже ждала меня.