После завтрака позвонил брату и рассказал о событиях прошедшей ночи.
- Наверное, пора давать делу официальный ход, – сказал Юрий, внимательно выслушав меня. – Такие приключения уже жизненно опасны. Потом я никак не объясню своё бездействие.
- Давай, пока, будем считать, что я тебе ничего не говорил. Если начнётся официоз, Максаков и его друзья погибнут. Власти всё законсервируют, и им не будет дела до каких-то трёх пропавших человек. Сегодня эвакуировать людей я не смогу. Двоих просто нет на месте. А если бы они даже были, не так просто протащить немолодых уже людей, включая возрастную женщину, во-первых, через окно второго этажа по цеху, кишащими огромными крысами-мутантами, во-вторых, провести по узенькой дорожке над бездной, а затем поднять их со дна водохранилища на поверхность. Не знаю, умеют ли они плавать. Предлагаю взять паузу и посмотреть, что будет дальше. Под мою ответственность.
В телефоне слышалось тяжёлое сопение начальника полиции.
- В последний раз. Из уважения к тебе.
- Договорились. А теперь, не в службу – а в дружбу. Пришли мне нормальной одежды, а, то свою я на боевом задании потерял. Как говорится, бежал, теряя штаны и тапки, – пошутил я, чтобы разрядить напряжённость.
- Ладно, сегодня привезут. Скажи точный размер. – Мы ещё поговорили немного и разъединились.
Облачившись в типичный прикид сельского жителя, я отправился в гости к Петру Семёновичу Скворцову. Там я показал фотографии Михалёва и Куликова, которые и были благополучно опознаны. После этого я попытался разыскать и их самих. Но тщетно. Они, «как сквозь землю провалились». С хозяйкой, где квартировались, рассчитались. Нигде не ужинали и не завтракали. Машину не заправляли. Из посёлка не выезжали.
«Это очень плохо», - подумал я и пошёл на берег реки на встречу с Максаковым.
Я ожидал увидеть его готовым броситься мне на грудь от переизбытка радостных чувств, вызванных возможностью вернуться в родной и знакомый мир. А увидел, сквозь, разделяющее нас, дымчатое искривлённое пространство, старика, сидящего на береговом камне и закрывающего лицо руками. Внутри у меня всё «оборвалось».