Тут я впервые задумалась над тем, что учителя, которые когда-то казались мне всесильными властелинами школьных судеб, на самом деле гораздо более подневольные существа, чем сами школьники. Школьники хотя бы имеют право на протест, в то время как учителя имеют право только молчать и соглашаться...
С такими радужными мыслями я подходила к кирпичному десятиэтажному дому за металлическим забором. На въезде шлагбаум и пункт охраны, где меня спросили, куда я иду, во дворе современная детская площадка и аккуратные цветники; стрелки на асфальте указывали дорогу к подземной парковке. Дом стоял на окраине города, и у жильцов открывался чудесный вид на лесопарк.
Никита жил на последнем этаже, в квартире за добротной железной дверью. Он открыл мне не сразу, но когда открыл, то буркнул «здрасьте», даже не глянув на меня. В руках у него был планшет. Насколько я могла понять, точно такой же, как тот, что лежал в моей сумке.
– Почему ты не спрашиваешь, кто пришел? – полюбопытствовала я.
– Я знаю. Мне с охраны позвонили, – сказал Никита, нехотя опуская планшет. – Проходите, пожалуйста.
Его квартира производила впечатление. Просторный холл был оформлен в бежевых тонах, встроенный зеркальный шкаф занимал всю стену. Комната, в которую меня пригласил Никита, была правильной квадратной формы, с диваном и креслами вокруг журнального столика. Больше мебели в комнате не было, если не считать, конечно, громадную мультимедийную систему. На стене висел огромный плоский телевизор. Комната была такой же светло-бежевой, как и холл, только на кресла и диван были наброшены разноцветные коврики.
– У тебя очень уютно, – сказала я, проваливаясь в мягкое кресло.
– Спасибо, – буркнул Никита, не в силах оторваться от компьютера.
– Я принесла тебе твой планшет, – сказала я с сарказмом. – Как я вижу, он тебе не нужен.
– Не нужен, – спокойно согласился Никита, игнорируя сарказм. – У меня таких несколько. Это удобно. Но все равно спасибо.
– Я надеюсь, ты больше не будешь использовать его на моем уроке.
– На вашем – не буду.
Он смотрел на меня такими честными глазищами, что сердиться было невозможно.
– Мне нужно решить одну задачу, – веско сказал он, как будто это все объясняло. – А времени мало. Это только кажется, что физика стоит на месте. На самом деле если зазеваешься, тебя мигом обскачут. Если я не хочу, чтобы меня опередили, я должен много работать. Иначе никак. А школа отвлекает.
Я почувствовала себя чудовищем, терзающим будущего Эйнштейна, и не придумала ничего лучше, как спросить:
– Любишь физику?
– В настоящий момент, да, – вежливо ответил Никита.
– Тогда тебе должно быть интересно поучаствовать в олимпиаде.
Он усмехнулся.
– Что там может быть интересного? Вы хоть видели эти задания? С ними пятиклассник справится.
– Так уж и пятиклассник, – засомневалась я.
– По крайней мере, мне это неинтересно, – отрезал Никита. – Времени жалко.
По тому, как он это сказал, было ясно, что он и правда ни в чем участвовать не будет.
– Твое дело, – вздохнула я. – Но мне директриса голову оторвет.