Внезапно раздавшийся вскрик заставил Гермиону дернуться и выронить книгу. От удара о каменный пол страницы чуть не рассыпались во все стороны. От этого их удерживало не иначе как чудо. Гермиона обернулась на звук. В Зале поднялась суматоха. Все отбегали к дальней стене, стараясь держаться вместе, хватая друг друга за руки. Девчонки обнимались, парни заслоняли их собой. наконец, вся небольшая компания столпилась у стены и замерла, глядя на окна. Гермиона невольно посмотрела туда же. У барьера стояла целая армия Черных Людей. Они ощупывали барьер, словно пытались найти в нем брешь. Они продвигались дюйм за дюймом вдоль барьера, и, казалось, они были абсолютно точно уверены, что в нем есть слабое место.
Гермиона решительно встала на ноги. В Зале не было слышно ни шороха, поэтому стук ее шагов по каменному полу звучал подобно ударам молота, и им вторил грохочущий за окном гром. Она вышла на середину зала и раскрыла книгу на той главе, в которой говорилось о защитном куполе. Она собрала всю волю в кулак, отринув страх за тех, кто стоял у стены, ужас перед Черными, которые, завидев ее, замерли неподвижно, задвинув подальше тревогу за Малфоя, стонавшего от боли. Гермиона подняла волшебную палочку и принялась выписывать в воздухе старинные вязи из рун, к которым и было привязано заклятие для защиты. Она перестала слышать грохот грома и ничего вокруг себя не видела, полностью отдаваясь древним чарам. Текст был странным. Старые магические формулы пугали, от них веяло тьмой. Заклятие марало душу чернотой, но оно же и спасало. Слова, произносимые невербально, набатом гудели в ее голове. В какой-то миг Гермиона увидела себя со стороны, стоящую даже не в замке, а просто на открытом месте. Вокруг нее медленно, лениво вращалась сфера заклинания, в которую раз за разом впечатывались узоры, которые рисовала ее палочка. А вокруг сферы кишели Черные. Они были повсюду, они были омерзительным живым ковром, покрывавшим поляну, лес и озеро, и ковер этот простирался так далеко, насколько только видел глаз.
«Гермиона, Гермиона, Гермиона Грейнджер», - они тянули к ней свои скользкие руки, они раскрывали рты, и с десен капала вода. Они отбрасывали капюшоны, глядя на нее своими водянистыми, прозрачными глазами. Сотни и сотни Черных, ушедших в этот дождь и во все минувшие, теперь знали ее имя и тянулись к ней.
«Говори с нами, Гермиона Грейнджер, говори. Иди к нам Гермиона Грейнджер».
Гермиона даже не мотнула головой, продолжая старательно вырисовывать рунический узор на медленно вращающемся куполе.
«Вот и правильно, молчи. Других забот что ли нет?» - ворчливо отозвался в голове другой голос.
Гермиона почувствовала прилив сил и выписала в воздухе еще один узор.
«Правильно, поставь еще один купол. Пусть не такой осторожный, как у Малфоя, но они хорошо помучаются с ним», - голос был не слишком вежлив с ней, но, вероятно, он был прав.
«Гермиона Грейнджер, иди к нам».
«С какой стати она к вам пойдет?» - насмешливо спросил голос, и Черные взвыли от злости.
Гермиона вывела на сфере последнюю вязь, и стены замка буквально обрушились на нее, вырастая вокруг, выстраивая Зал и защищая от Черных, бесновавшихся снаружи. Их вой постепенно затухал, стихал, смешивался с громом и шелестом дождя.
«А теперь подумай, как ты защитишь Малфоя», - предложил голос, и Гермиона, не взглянув на ребят у стены, бросилась в Гриффиндорский сектор.
Малфоя не ревоплощало, это было ясно как Мерлинов день. Ревоплощение не могло так сильно затянуться. Малфоя просто ломало от боли, он катался по всей кровати, весь взмокший и бледный, поскуливая от ломоты.
Гермиона внезапно поняла: она знает, что искать. Она бросила короткий взгляд на окна, за которыми по-прежнему бесновались Черные, пытаясь проломить барьеры, вот только теперь в Зале уже не витало настолько отчетливое предвестье неминуемой беды. Атмосфера в Зале стала более спокойной, и, вдохновленные этим, пальцы заплясали по страницам книги. Ответ уже сложился в голове, оставалось лишь найти сам текст заклятия.
Книга словно спешила помочь ей. Страницы еле слышно шуршали, переворачиваясь и послушно ложась друг на друга. Наконец, заветная глава нашлась и Гермиона подняла палочку. Дрожь в руке выдавала ее волнение, и если бы Малфой был в состоянии, он бы тут же принялся над ней насмехаться. Но он был настолько далек от всего происходящего, что Гермионе самой не терпелось поскорее вернуть его в сознание, вместе с его упреками и насмешками. И даже понимание того, что она привыкла к Малфою, уже не било по голове, не ошарашивало. Это понимание засело где-то на подкорке и стало принятием. Так было намного проще. Гермиона выдохнула и принялась вырисовывать над головой Малфоя узор чар. Она чувствовала, что снова впадает в то странное состояние, что испытывала, когда устанавливала новый купол чар над Большим Залом. Она снова была не в замке, вот только теперь перед ней парил Малфой, бледный и измученный, а к нему тянулась тысяча черных тонких нитей. Все они стягивались в тугой узел на его пострадавшей руке. Гермиона водила палочкой, выписывая все новые и новые фигуры, и вокруг Малфоя закручивалась небольшая сфера барьера. Черные нити рассекались и опадали одна за другой по мере того, как Гермиона накладывала чары.
«Оставь его, Гермиона», - прошелестел в голове знакомый голос, который следовало бы забыть, похоронить навсегда.