Без малейшего страха, как последний в мире камикадзе, я дотрагиваюсь до причины бед моих - ничего. Всё тот же холод и ощущение чьего-то взгляда. Руны или как их там придали поверхности занимательный рельеф, и я с упоительным восхищением провожу по ним ладонью вновь и вновь, сам не знаю почему. Ладонь щиплет, но я не сразу обращаю на это внимание. Когда же пощипывания становятся болезненными покалываниями, одёргиваю руку как от огня. Начиная кончиками пальцев и заканчивая запястьем, кожу покрыли мелкие кровоточащие порезы. Я морщусь от боли, досады и своей не заканчивающейся глупости.
Следов крови на камне не осталось, но символы засияли ярче, будто в каждый сунули по маленькому светодиоду. Послышались звуки - кто-то ворочается под крышкой саркофага, могу дать голову на отсечение!
Я отпрянул. Плита пришла в движение. Как дверь шкафа-купе она ползёт в бок, медленно и величественно. Недвижимым болваном я смотрю на это действо с открытым ртом и не знаю, чего мне ждать и надо ли предпринимать какие-то попытки остановить это. Оказывается, недавние события не научили меня ничему.
Плита закончила движение и перед моим удивлённым взором предстаёт оно. Существо со скрещёнными на груди руками. Мёртвое существо. Не могу объяснить почему, но я не могу счесть это человеком. Две руки, две ноги, голова, тело - всё на месте и ничего лишнего. Но серая морщинистая кожа, покрытая коркой пыли, рот от уха до уха как будто с жутко застывшей улыбкой, чёрные туннели глазниц прямо-таки кричали о сверхъестественном происхождении этого создания. Жуткая мумия из детских кошмаров, обличённая в реальность - вот что это.
Оно не шевелится. Лежит покойником, но от этого не легче. Я смотрю на это порождение больной фантазии и не могу оторвать взгляд. Что-то манит, влечёт меня к ней, будто я встретил истинную любовь или старого друга. Может, это ангел небесный, попавший на землю, погибший от грешности и безбожности современного человека? Существо зачаровало меня. Захотелось дотронуться до него, провести ладонью по иссохшей щеке, впалой серой костистой груди, дотронуться своими губами до мёртвых губ... Сто-оп! Резко понимаю, что это не мои мысли. Кто-то пытается мной манипулировать, горсткой клопов запускает в меня чужие желания. Я одёргиваю руку, похотливо тянущуюся к мумии, встряхиваю набитой дерьмом головой и отхожу на дозволенное этикетом расстояние.
Пробую поставить крышку саркофага на место - тщетно. Мне это точно не под силу. Символы погасли, утратив кровавое мерцание, мёртвыми червями застыли на поверхности.
Я решаюсь на отчаянный ход.
Нахожу в кладовке среди мусора закрытую бутылочку с жидкостью для розжига: в тот день поход в лес пришлось отменить. На кухне взял спички.
С усердием садовника, поливающего цветы, обливаю мумию жидкостью, пока звук из бутылки не оповестил, что я вылил всё. Не пропустил ни единой точки на теле грёбанного ископаемого. Из грязно-серого, чудовище стало иссиня-чёрным. Даже капли не упало мимо - вся половина литра впиталась в эту тварь без остатка. Меня захватил азарт юного поджигателя. Дурная радость, смешанная с азартом, безумной игрушечной машинкой катается по телу, делает пару остановок в голове, прыская туда струйки безумства, накачивает кровь адреналином, щекочет кончики пальцев.
Бросаю куртку на пол, принимаю самую "крутую" позу, на которую способен, протягиваю руки перед собой - в одной руке спички, во второй коробок от них - и максимально развязным, показушным движением зажигаю спичку. Горящий огонёк летит в мумию.
Полыхнуло сразу. Я чуть ли не скулю от счастья, как довольный щенок. Мумия горит хорошо: пламя накрывает её оранжево-синим одеялом, сухой треск оповещает, что процесс идёт как надо. Я танцую от переполняющей радости. Гордость за эту маленькую победу делает меня слепцом, и я не сразу замечаю, как языки пламени уменьшаются, а потом и вовсе впитываются в мумию, как вода в губку. Моё внимание запоздало реагирует на сухой треск отрывающихся от груди рук. Нечеловеческая пасть, с трудом шевеля челюстью, пытается открыться, глазницы загораются украденным огнём.
Голова шевельнулась, скрипя деревянной игрушкой замоталась туда-сюда с лёгким тремором. Руки - сухие деревяшки - пытаются неловко, по- стариковски распрямиться. Челюсть, как у щелкунчика: вверх-вниз, вверх-вниз.
Я рванул с места. На завидной скорости вбегаю в соседнюю комнату, захлопываю дверь, поворачиваю язычок на ручке и позволяю себе выдохнуть. Только после я осознал, что из двух комнат, кухни и ванны с туалетом мой случайный выбор пал именно туда, где находится проклятое демонами зеркало!
Вот и всё. Шах и мат. Король заперт - стоит между ферзём и офицером, идти некуда. Все клетки чёрные, белых пятен нет и быть не может. Право на ошибку потрачено, а победа только слово, смысл которого утратился в миг закрытия двери. Я показал себя довольно глупым зайцем, загнать которого оказалось просто.
Сползая на пол, хватаюсь за голову, пытаясь снять её с плеч. Спиной опираюсь на дверь - шаркающие шаги и хруст закостеневших связок играют там скорбной музыкой. Мерзкая серая кукла, жрущая огонь, уже обживается в моей квартире-клетке; ходит, как у себя дома, ищет меня, дабы сожрать своим уродливым ртом, выпить мою кровь из коктейльной трубочки, забить зонтик в макушку и высосать мозги. Ей нужны мои глаза, потому что огонь гаснет, а вместе с ним и зрение: пламени надолго не хватит, нужен хворост, коим моё тело явится для него. Знаю это наверняка: чувствую кожей, обросшим страхом телом, покрытым липким потом. Нельзя потеть! Оно чувствует это. Пот лишь усиливает запах страха, но я ничего не могу с этим поделать. Жидкость не хочет держаться во мне, она заодно с ужасной мумией, посылающей в мою голову чудовищные картины смерти и разложения. Я вижу, как оно распарывает мне живот, словно повар рыбье брюхо; кишки вываливаются из меня праздничным серпантином, а мумия всасывает их как самые вкусные спагетти.
Шаги утихли в опасной близости с дверью. Точно за моей спиной. Я не слышу ожидаемого мной надсадного дыхания, никто не принимает попыток сломать дверь, не царапает порог, щекоча мои уши. Монстр просто стоит там. Я знаю. Мне страшно. Мне очень-очень страшно.