Ей снилась бабушкина квартира в городе, но отчего-то из крошечной однушки она превратилась в целые хоромы из трех, а то и больше, комнат. В квартире было ощущение чего-то одновременно родного, но в то же время давящего, будто ты возвращаешься куда-то после долгого отсутствия. Она была в квартире одна, убиралась, почему-то опять натирая полы старой шваброй которой мыла их в деревне. В квартире было грязно, но не столько не прибрано, сколько заброшено - почти физически ощущался слой пыли на всём вокруг. Она витала в воздухе, густо покрывала вещи, обезличивая их и окрашивая в серый. Агате хотелось убрать всё: протереть полки, постирать покрывало, помыть зеркала, чтобы избавиться от этого душного ощущения старости и пустоты, но почему-то у неё не получалось. Почему-то во сне она могла лишь мыть пол.
В квартире было тихо, Агата даже не слышала, как она ходит, но ведь это был сон, во сне такое казалось вполне нормальным. Разве что привносило нотку напряжения - почти неуловимого, но неприятно витающего вокруг.
Она как раз закончила мытьё в угловой комнате, присев на старый диван, когда услышала долгий протяжный скрип чего-то острого из-за стены. Он прервался на мгновение так, будто чья-то рука дрогнула, тут же возобновившись. В нем не было ничего того, что могло бы испугать, но Агата задохнулась, слепо глядя на стену и будто видя сквозь неё костлявую желтоватую руку, протянувшуюся вперед и пытающуюся процарапать стену. Чтобы получить то, зачем хозяйка руки пришла. Получить Агату.
Скрип прозвучал особенно громко и тут девушка проснулась.
И услышала его уже наяву.
По стеклу окна, выходящего на сторону леса, нетерпеливо водили чем-то острым, будто скребли. Звук был слишком протяжным и громким, чтобы это была яблоня, да и не доставали её ветки до окон.
На мгновенье страх, наполовину пришедший из сна, наполовину поджидавший её в реальности, настолько парализовал Агату, что она не могла даже открыть глаза. Когда её затошнило, девушка всё же попыталась взять себя в руки. Она резко села, повернувшись к окну. В деревне не было фонарей, а тучи, набежавшие ещё с вечера, загораживали луну. Что-то Агата видела, но в жизни не сказала бы что именно - очертания чего-то на стекле было смутным и темным, может старая ветка отломилась, может птица. Могло быть всё.
"Перестань трусить, просто зажги свет и всё увидишь!", - скомандовала себе девушка и поднялась, твердо щелкнув по выключателю. Паническая мысль: "Но как, там же сетка!", - была отогнана подальше.
Яркая вспышка взорвавшейся лампочки сменилась теперь уже кромешной тьмой.
Как в издевку, скрип прекратился и тень - сейчас совсем смутная и размытая, исчезла где-то за рамой, выскальзывая из старой дыры в сетке.
Медленно, не отводя взгляда от светлого прямоугольника окна, Агата попятилась к лестнице, чтобы кубарем скатиться вниз и попытаться зажечь свет там.
Внизу лампочка вела себя как следует, но оцепенение уже потихоньку начало сменяться паническим ужасом. Агата глубоко вдохнула, понимая, что по-хорошему свет нужно выключить иначе он разбудит бабушку, дверь в комнату к которой была открыта. Но сделать этого не могла - слишком не хотелось остаться в темноте после того, что она увидела.
Стараясь двигаться осторожно, она достала из шкафа старую керосиновую лампу, которую бабушка зажигала, когда отключали электричество. Пригодилась она и сейчас, осветив небольшой кусочек стола - достаточно, чтобы бездумно перелистывать страницы книги, в ожидании пяти утра, когда начнет светать и они с Катей пойдут на рыбалку.
Заснуть в ту ночь Агата больше даже не пыталась.
Небо начало ощутимо светлеть чуть раньше пяти. Агата выглянула в окно, утвердительно кивнула сама себе и взяла удочки, одеяла и термос. Катя должна была подойти только через полчаса, но Агата предпочитала провести время там, нежели согнувшись в три погибели и пытаясь что-то прочитать в скудном свете лампы или рассветных лучей. В конце концов, один человек намного тише оборудует место, и имеет больше шансов не распугать рыбу, да и прикорм раскинуть не мешает. Сам результат Агате был не так уж и важен, но в их пруду водились вкуснейшие карасики, и она очень непрочь была бы видеть одного из них на сковородке.
Позевывая и кутаясь в тонкую ветровку, которая спасала больше от комаров, нежели от холода, она углубилась в лесок рядом с рекой. Там как раз был удобный выход к заросшей камышами заводи, где девушка вывалила половину пакета с манкой для рыбы.
Тихий шелест камыша на ветру удивительным образом успокаивал. Как назло захотелось спать и только прохладный ветерок, холодивший куртку, немного подстегивал.
Подтянув колени к подбородку, Агата начала тихонько намурлыкивать навязчивый мотив песенки, которую крутили пару дней назад по радио.