— Сама знаешь.
— Не понимаю о чем ты, — процедила ведьма, и повернулась к Деймону, — может, потанцуем?
— Конечно, лапуля!
И вампир с готовностью обхватил своей ладонью ее тонкие пальцы, увлекая Алин в гущу танцующих пар. Он обхватил ее тонкую талию, прижимая девушку к своей груди, так что ей оставалось лишь обвить руками мужскую шею.
— О чем сейчас толковал Майклсон? — хитро прищурился Сальваторе, глядя прямо в зеленые глаза, — ты имеешь какое-то отношение к их семье?
— Он бредил, — невозмутимо отозвалась Алин, не отводя взгляда.
— Ну, — протянул Деймон, — исходя из того, что он не отходит ни на шаг от той юной ведьмочки, а Клаус сегодня женился, вариантов остается не так уж много. Неужели Ребекка?
Лицо Алин вспыхнуло.
— Выходит, Элайджа.
— Я не имею к их семье никакого отношения, — наконец нашла в себе силы ответить ведьма, стараясь казаться спокойной.
— Но Майклсоны так видимо не считают, — ухмыльнулся вампир, кружа ее в танце, — особенно один, который идет прямо сюда. Привет, Элайджа!
— Деймон, ты позволишь украсть твою прекрасную партнершу?
— Конечно.
— Нет!
Алин даже не успела понять, как это слово сорвалось с ее дрожащих губ, а Элайджа уже обхватил своей сильной ладонью ее талию, прижимая ведьму к себе.
— Ты стала еще… изящнее, — глухо проговорил он, пытаясь поймать взгляд раскосых глаз.
— Какого черта тебе надо? — процедила ведьма, наконец, поднимая взгляд, — я думала, мы все выяснили в нашу последнюю встречу.
— Прости меня, Алин.
— Считай, что простила, — нахмурилась девушка, — это все?
— Мне очень жаль, что так случилось с твоей магией.
Ведьма замерла, останавливаясь, и в ее глазах заблестели слезы.
— Зачем ты это делаешь, Элайджа? — выдохнула она дрожащим голосом, — оставь меня, прошу!
— Не могу.
— Опять играешь? — разозлилась ведьма, — не с кем трахаться?
— Алин…
— Я тебя ненавижу, Элайджа Майклсон! Не смей больше лезть в мою жизнь!
И с этими словами она вырвалась из его рук, исчезая в толпе гостей. Алин не могла унять дрожь, и слезы уже проделали дорожки по ее пылающим щекам, пока она оказалась в пустом доме, прислоняясь к холодной стене. Ведьма прикрыла глаза, сдерживая рвущиеся из груди рыдания.
Две минуты. Ровно столько понадобилось Элайдже Майклсону, чтобы перевернуть вверх ногами всю ее жизнь. Разрушить воздвигаемые Алин в течение последних шести месяцев стены вокруг своего разбитого сердца, которое вновь затрепетало, стоило его ладоням прикоснуться к ее телу. Она должна взять себя в руки. Обязана. Потому что второй раз ей этого просто не пережить.
Алин опустила взгляд на свои тонкие дрожащие пальцы. Она уже потеряла магию. Больше у нее не было совсем ничего, кроме собственной жизни. И если теперь…
— Алин, ты плачешь?
Звонкий голосок Хоуп вырвал девушку из ее тяжелых мыслей, и она повернулась к вошедшей в гостиную девочке, судорожно стирая с пылающих щек дорожки слез.
— Вовсе нет, милая, — наконец смогла проговорить ведьма, поднимая на девочку раскосые глаза, — мне просто соринка попала в глаз.
— Дай, я посмотрю, — тут же оказалась с ней рядом Хоуп и обхватила своими маленькими ладонями ее лицо, — в какой глаз?
— В правый, — выдохнула Алин, — но я ее уже достала.
— Это хорошо, — важно сказала маленькая ведьма, — я не хочу, чтобы тебе было больно, Алин.
— Спасибо, дорогая, — попыталась улыбнуться та.
— Почему тебе больше не нравится дядя Эл? — вдруг выдала девочка.
— Я…С чего ты это взяла, Хоуп?
— Вы перестали целоваться, — веско проговорила маленькая колдунья, — но если он тебе нравится, то все хорошо! Дядя Эл, иди сюда!
И не успела Алин понять, что происходит, как в дверях появился встревоженный Элайджа, чьи темные глаза скользнули по довольной Хоуп, стоящей рядом с побледневшей Алин, на лице которой были следы слез.
— Ты нравишься Алин, дядя Эл! И ты можешь ее поцеловать!