— Доброе утро, ангелочек, — прошептал ей на ухо Элайджа, пока его пальцы покручивали успевшие затвердеть маленькие соски, отчего с губ Хелен сорвался тихий стон, — пойдем в душ? Или еще немного… поспим?
— Мы с тобой только и делаем, что…спим, — выдохнула ведьма, поворачиваясь к вампиру лицом, — я превратилась в такую же распутницу, как и ты!
— Не думал, что ты против, — ответил ей Майклсон с дьявольской улыбкой, от которой девушку бросило в жар, — уверен, что тебе нравится, когда я ласкаю тебя, целую, а потом…
— Нравится! — перебила его Хелен, щуря свои голубые глаза, — даже слишком… И это меня пугает.
После ее слов Элайджа подался вперед, накрывая розовые губки нежным поцелуем, стараясь отвлечь ведьмочку от неприятной темы. Ему это удалось, и девушка через мгновение обвила руками мужскую шею, совершенно забывая о их разговоре. Вот только у Первородного еще долго стояли в ушах ее слова.
Между ними все действительно было… слишком. Слишком страстно, слишком горячо, слишком неправильно. И Элайдже даже думать не хотелось о том, чем эта история могла закончится, учитывая то, что звонивший ему каждый день Клаус, совсем обезумевший от нетерпения, все настойчивее рекомендовал ему перейти к пыткам.
Но как можно было пытать ту, которая сводила с ума одной улыбкой, взглядом, заставляла кровь кипеть в жилах, сгорать от желания обладать ею?
Ответа на эти вопросы у Майклсона не было, как и на тот, что же в действительности он чувствовал к белокурому ангелочку, который с каждым днем открывался ему с новой стороны, поражая своей чистотой и честностью, которых он не встречал в женщинах очень и очень давно. И Хелен совсем не играла. Она не строила из себя невинную девственницу, бесстыдно отдаваясь ему без лишнего смущения, хотя все в ней выдавало отсутствие опыта в общении с мужчинами. Но маленькая ведьмочка училась искусству страсти очень быстро, хотя Элайджу она сводила с ума совсем не этим.
Хелен была искренней, беззащитной, свежей, словно весенний ласковый ветерок. И обманывать ее казалось вампиру самым подлым предательством, но на кону была его семья, а она для Первородного всегда стояла превыше всего.
И, стараясь не думать о том, насколько низким покажется девушке его поступок, когда она узнает правду, вампир пытался вывести ее на откровенные разговоры, расспрашивая о сестре. Хелен отвечала, без тени сомнения и подозрений и от этого Элайджа чувствовал себя только хуже.
Ведьмочка доверяла ему. И пыталась добиться о него ответа на вопрос о том, что же будет с ними дальше, но Майклсон раз за разом сводил подобные разговоры к переходящим в страстную близость ласкам, и вскоре Хелен, будто разгадав его прием, больше не поднимала неприятных тем, решив, по всей видимости, наслаждаться настоящим.
И они делали это, проводя каждую минуту в объятьях друг друга. Готовили вместе завтрак, во время чего Элайджа убедился, что юная ведьма была кулинаром ничуть не хуже его самого, а ее тонкие блинчики и вовсе привели его в полный восторг. Читали вдвоем одну книгу, а после полдня спорили о том, кто из героев был прав, а кто виноват. Гуляли по лесу, где Хелен с восторгом находила редкие травы, каждый раз собирая огромные букеты из пожелтевших листьев, которые после их прогулок скапливались на столике в гостиной, пока Первородный не убирал их, каждый раз не в силах сдержать улыбку.
С Хелен вообще сложно было не улыбаться, наблюдая за тем, как мило она морщила носик во сне, или когда спорила с ним, расширяя свои и без того огромные голубые глаза, о разных пустяках, например о том, кто из них первым займет в душ, в который в итоге они шли вместе. Невозможно было не смеяться вместе с ней, когда ведьма заливалась мелодичным хохотом, слушая его забавные истории о семье. Невозможно было не отвечать на ее вопросы о детстве, играх с братьями, первом укусе, жажде крови. Невозможно настолько, что в какой-то миг Элайджа поймал себя на том, что это у Хелен, которая не прилагала к этому никаких усилий, были все шансы узнать от него любую информацию, если бы она хотела. Вот только белокурая ведьмочка была для этого слишком… чиста. В отличие от него.
Но время шло, и Майклсон нисколько не продвинулся в своих намерениях, с каждым днем понимая, что девушка действительно понятия не имела где находится ее сестра и куда она спрятала опасный артефакт. Вместо этого Элайджа все больше и больше очаровывался белокурым ангелом, впервые за много лет ощущая давно забытые чувства.