— За проститутку, — шлепок, — за Дерека, — шлепок, — за ваш чертов обряд на озере, — шлепок, — за насмешки сестры, за…
— Хватит, — едва слышно шепчет Хелен, и в ее голосе слышатся слезы.
Элайджа прекращает экзекуцию, переворачивая ее на спину, и ему хватает пары секунд для того, чтобы стянуть с нее обрывки платья, оставляя лишь тонкие трусики. Он не говорит ни слова, жадно изучая налитую грудь, плоский живот, стройные бедра, и Хелен вспыхивает под его горячим взглядом, чувствуя, как в ее крови начинает бурлить ответное желание, потому что своего Майклсон совсем не скрывает.
Он подается вперед, устраиваясь меж ее ножек, и Хелен, отчаянно пытаясь сопротивляться зову плоти, пытается вырваться из его объятий, но вместо освобождения, лишь трется промежностью о пах вампира, ощущая силу его желания.
— Отпусти ме…
Договорить ей не позволяет нетерпеливый поцелуй, в котором мужской рот сминает девичьи губки, и ведьма понимает, что пропала.
Вкус его губ, запах, тяжесть любимого тела, до боли знакомые руки, все это сливается воедино, и Хелен сдается. Она больше не хочет борьбы. Не хочет обид, боли, ревности и мести. Она хочет любви. И готова ради нее бороться. И простить.
Верная своему решению, ведьма подается вперед, обвивая мужскую шею, и чувствуя это, Элайджа на миг отрывается от ее губ, заглядывая в голубые глаза:
— Ты ведь потом не будешь обвинять меня в том, что я изнасиловал тебя, ангелочек?
— Заткнись и раздевайся, Майклсон, пока я не передумала.
Первородный вскидывает бровь, тихо смеясь в ответ, когда Хелен сама стягивает с его плеч пиджак, а потом и рубашку. Она жмется к нему, скользит пальцами по коже, а ее розовые губки порхают по широкой мужской груди, даря невесомые поцелуй. От этих нежный ласк Элайджа мгновенно теряет контроль, и ведьма пользуется этим, переворачивая его на спину.
Глаза Хелен снова загораются голубым цветом, и, улыбаясь хищной улыбкой, она спрашивает:
— Что это сука хотела тебе сделать?
Майклсон только щурится в ответ, едва сдерживая рык, когда ведьма быстро стягивает с него брюки вместе с бельем, высвобождая напряженный член.
— Ангелочек, — тянет он, но Хелен лишь бросает на вампира горящий взгляд, и ее губки скользят по его каменной плоти, от основания до головки, которую она обводит языком, прежде чем вобрать пульсирующий от возбуждения член в свой горячий ротик.
Элайджа шепчет что-то невнятное, пока ведьма ласкает его плоть, стараясь принять ее как можно глубже, но не проходит и минуты, когда он мягко отстраняется, притягивая Хелен к себе.
— Это не честно, — шепчет он в припухшие губки, и на лице ведьмы расцветает смущенная улыбка.
Майклсон улыбается в ответ, укладывая ее на спину, и дальше влюбленным совсем не требуются слова, пока из тела сливаются в танце страсти.
Хелен тихо стонет, извиваясь под Первородным который ласкает ее груди, слегка покусывая их затвердевшие вершинки. Мужские ладони скользят по точеному телу, не пропуская ни единого изгиба, и вскоре тонкие труски — единственный оставшийся на ней элемент одежды — летят в сторону, и Элайджа спускает дорожкой поцелуев в развилке меж подрагивающих от возбуждения девичьих ножек.
Она уже совсем мокрая, течет от желания, и вампир дразнящими движениями проходится по горячим складкам плоти, мягко прикусывая клитор. Ведьма вскрикивает, вскидывая вверх бедра, и Майклсон ловит ее мутный взгляд, который призывает его действовать смелее.
Двумя пальцами он наполняет тесное лоно, и Хелен стонет, когда он начинает медленно двигать ими, доводя ее до грани.
— Я хочу тебя, Элайджа, — шепчет она, выгибая спинку, — прошу, сейчас…
Майклсон, и сам сходящий с ума от страсти, не заставляет просить себя дважды, и подавшись вперед, он забрасывает девичьи ножки на свои плечи, как в их самый первый раз. Он входит в мечущуюся под ним Хелен, наполняя ее до самого основания, и библиотека наполняется их горячими стонами, пока Первородный берет своего белокурого ангелочка, двигаясь сильными толчками.