Потому что сейчас она обратила лицо к своему народу и, слушая его восторженные первобытные овации, простерла к нему тонкие руки. Ее чудесные волосы свились в изящные локоны, а в глазах на мгновение вспыхнуло то чувство, с каким великая королева могла бы смотреть на ликующих подданных, возносящих здравицы в ее честь.
Ее глаза засветились, а потом на одно едва уловимое мгновение на царственном лике ярким кармином вспыхнули две звезды.
Уайти снова кивнул и сказал:
— Хэнк, это было едва ли не самое безопасное прозрение из всех, какие только бывали в моей жизни. Эта женщина, вне всякого сомнения, дитя Итаквы, и мы должны благодарить наши счастливые звезды за то, что она, как оказалось, полностью порвала со своим чудовищным отцом.
2. На корабле Нортана
(Записано под диктовку медиума Хуаниты Альварес)
Прошло полчаса. За это время огромные медведи восшествовали на палубы лыжных кораблей, где их посадили на цепи — каждого на свою, — подняли на борт последних раненых людей и зверей, корабли вновь приготовили к походу, Армандра же собственной персоной заняла место на носу корабля своего полководца.
За это время мы сами успели познакомиться с военачальником Нортаном (если, конечно, это можно назвать знакомством). Он оказался крупным мужчиной ростом с меня, а горами мышц на руках и плечах — не уступающим любому медведю. Он раздавал на разных языках приказания своей команде и, зайдя на бак, ненадолго отвлекся от своего занятия и соизволил осмотреть нас. В самом буквальном смысле, окинул взглядом. Неприязненная мина, возникшая на его лице, недвусмысленно говорила о том, что мы, по его мнению, отнюдь не заслужили затраченных на нас усилий и пролитой крови.
Я с первого взгляда, без всяких логических обоснований, тоже проникся неприязнью к нему. Голубые глаза в сочетании со светло-смуглой кожей и длинными черными волосами, а также форма лица и телосложение наводили на мысль о том, что в его родословной прослеживаются следы многих рас, что зачастую дает поразительные результаты.
Но неприязнь к нему оказалась лишь началом. Она переросла все возможные границы, как только он мимоходом взял Трейси за подбородок, приподнял ей голову и недовольно хмыкнул. Прежде чем я успел что-либо сделать или сказать, он решительно удалился прочь. С этой минуты я пристально наблюдал за ним — не потому, что считал, будто Трейси нуждается в телохранителе, а по той простой причине, что мне очень не нравится, когда на меня или моих близких смотрят свысока. Тот, кто так поступает, обязан доказать, что у него есть на это право и основания.
Так что, когда Армандра взошла на корабль, я все еще продолжал копаться в своих мрачных мыслях, хотя и не обоснованных. Ее явление на баке снегового корабля произошло столь же величественно, как и все связанное с нею, что мы видели до сих пор. Естественно, она сошла на корабль с невидимого воздушного постамента, который нес ее так, будто она была невесома.