– Вот и настал этот день, но я почему-то совсем не рада… – думала Аделина, пока ей делали прическу. – Мне все говорят, что лучше оставить власть регенту и по-моему они правы, не готовили меня стать королевой. Люди возлагают такие надежды на мою коронацию, но я, это всего лишь я… Если даже Эдмонд и Вольдемар не смогли искоренить голод и беды, то что я смогу?
– Готово Ваше Величество, вы сегодня блистаете, как никогда, – попыталась «подбодрить» прислуга.
– Спасибо Илина… – в раздумьях ответила принцесса и поднялась со стула.
– Волнуетесь из-за речи? – поинтересовалась служанка.
– Нет, просто волнуюсь. Не нужно беспокойства, это мелочи.
– Я буду рядом, если что-то потребуется.
– Ну, не будем заставлять гостей ждать, – поняла принцесса, что показывать своё беспокойство будет излишним и уверенно зашагала вперёд.
Как только Аделина зашла в королевский зал, феодалы и знать тут же утихли, сосредоточив всё своё внимание на принцессе. В этот день, нарядившись в своё пышное белое платье с золотыми вышивками, она без преувеличения была самой красивой в зале, но что более интересно, несмотря на все потрясения в её жизни, у Аделины остался такой же добродушный взгляд. В свои восемнадцать ей удалось уберечь то, чего не уберёг ни один человек находящиеся в зале: не тронутую «чистую» доброту в душе, можно даже сказать наивную доброту. Она верила главе братства и регенту не из-за глупости, ей попросту хотелось верить людям и верить в людей, поэтому все сомнения она тут же отгоняла прочь.
– Поприветствуем её Величество принцессу Аделину из рода Вилгред, – говорил регент, не дожидаясь ответной реакции, так попросту не принято. – Во время церемонии прошу соблюдать тишину. После коронации у вас будет возможность сделать подношения. – Обратился он к залу, а затем повернулся к будущей королеве, – Садитесь, Ваше Величество, давайте начнём.
На публике Аделина чувствовала себя неловко, хоть и пыталась этого не показывать. Большинство присутствующих она либо не знала, либо не помнила, что, в общем-то, не мудрено, учитывая, насколько редко они приезжают в столицу. С самого начала дня, принцесса чувствовала себя не в «своей тарелке», вокруг было всё новым: вид королевского зала, неудобное и чрезмерно пышное платье, отношение к ней, а теперь даже старик Эдмонд, который ходит годами в одинаковых белых рясах, поменял свой вид, и добавил вышивку святого огня на рукава и низ одежды. Сказывалось и то, что когда Аделина села на трон, все как один начали смотреть прямо в лицо, причём так пристально, словно пытались что-то разглядеть. Впрочем, возможно принцессе так только казалось, её ладони вспотели от волнения, а сердце было готово выскочить наружу. В такой ситуации каждый бы начал надумывать.
Как и полагалось, место королевы находилось на возвышенности, но помимо королевского трона там стояло ещё два стула, для регента и главы братства. В истории Веленгельма подобное происходило впервые; когда кто-то посмел ставить себя вровень с королевой, Аделина это знала, но упорно не придавала значения. Если так будет лучше для народа, то она готова сесть хоть со всеми остальными, формальности не стоят ничего, по сравнению с жизнями людей Веленгельма.
– Весь народ Веленгельма и все собравшиеся здесь с нетерпением ждали этого момента, когда королевство обретёт законного лидера, – приблизившись к Аделине, но обращаясь к залу, начал глава братства. – Я не соизмеримо рад этому событию и для меня честь быть тем, кто коронует её величество, а теперь принесите корону.
– Ты в последний раз так уверенно смотришь Вольдемар, – мысленно произнёс глава братства. – В своё время я недооценил тебя, но второй такой ошибки не допущу. Орден королевских заступников держится только за счёт королевской печати, как только её не станет, твой орден рассыплется, а братство станет единственной властью в Веленгельме.
– Не соизмеримо рад, и где ты только выкопал это слово? – мысленно говорил Вольдемар, он же регент. – Конечно рад, думаешь она заберёт королевскую печать и аннулирует мою власть, но ты просчитался Эдмонд. Подкупные служанки Аделины сделали своё дело, теперь она убеждена, что лучше оставить печать мне, впрочем, так и вправду для неё будет лучше. В противном случае ей придётся стать очередной марионеткой в твоих руках.
Служанка с короной стояла недалеко, едва Вольдемар и Эдмонд закончили со своими мыслями, как тут же пришло время начать главную часть церемонии. По традиции королева сама должна дать обещания народу, поэтому Эдмонд был немногословен.