Сестрёнка встала на четвереньки и уселась мне на живот, расставив по бокам свои тонюсенькие ножки.
— Утро! — ещё раз выкрикнула сама жизнерадостность. — Вставай и беги завтракать!
— С чего столько восторга?
— Фантера! Мы идём в цирк! — и Сандра метнулась к моему лицу, туго сдавливая шею в косолапых детских объятиях.
Не успела я выбраться из-под светловолосой малышки, как в комнату вошла мама.
— Собирайтесь, девочки, — поторопила она. — У вас есть полчаса на сборы. Завтракать будете на месте.
Сандра убежала переодеваться, но мама не торопилась покидать моей комнаты. Она стояла спиной к закрытой двери и рассматривала длинные кружевные перчатки на своих руках. Шёлковое платье подчёркивало все изгибы статной женской фигуры. Белые словно солома волосы собраны в длинную широкую косу. Мама смотрела на меня с неверием, что перед ней собственная дочь. Я, как и брат, цветом волос пошла в отца. Тёмный каштан с толикой рыжины.
Да и фигура моя не такая обольстительная, хоть я уже и округлилась где надо.
— Милая, зачем ты подала заявление в школу алхимии? — мелодично произнесла мама.
— Чтобы поступить. Мне уже семнадцать, в моём возрасте все и поступают.
— Знаю, — женщина покачала головой. — Зачем тебе учиться там?
— Чтобы стать алхимиком! Они же восхитительные, — ответила я без запинки, не очень понимая, к чему клонит мама.
— Ты права, — она улыбнулась. — Ведь Бертольд замечательный отец? И замечательный муж. И он, безусловно, алхимик, что даёт всем нам жить в роскоши. Девочка моя, если ты хочешь и дальше жить, как сейчас, тебе не обязательно поступать в школу алхимии. Достаточно выйти замуж.
— Мама, мне только семнадцать.
— Знаю. Собирайся скорей и спускайся. Сегодня Фантера.
— И я знаю.