Юлька присела рядом, потрогала черный нос.
– Влажный, – сказала она. – А изо рта как несет!
Она тщательно вычистила волку зубы новой щеткой, как смогла, выполоскала пасту шлангом из душа. С шерсти быстро натекла лужа.
– Без фена не обойтись, – сказала я. – Юлька, может, ты займешься? А я пока душ почищу и сама помоюсь. У меня теперь у самой все зудит. То ли нервное, то ли тоже блохи.
– Сделаю, – подруга кивнула, а я залила в поддон душа чистящего средства и принялась за работу. Прикидывая, сколько всего мне еще придется отмыть, я чувствовала себя Золушкой, а не ведьмой.
Отдраив душ, а потом и себя, я закрутилась в полотенце, выбралась в ванную. Волк стоял все в той же позе, слегка припав на передние лапы, нос был сморщен, из-под верхней губы выступали длинные клыки. Но теперь шерстка у него пушилась, как у плюшевой игрушки, а на макушке между ушей торчал маленький хвостик, завязанный розовой резиночкой.
Юля задумчиво перебирала пальцами шерсть.
– Как думаешь, ты сможешь его расколдовать? – спросила она.
– Окстись, мать, – удивилась я. – Мое знакомство с магией заканчивается гаданием на картах в летнем лагере.
– А ведь ты тогда очень точно все предсказывала, – задумалась Юля. Ее светлые глаза затуманились от воспоминаний. – Ведьмино наследство обычным девушкам не достается. Так ведь воевода сказал. Твоя прапрабабка – ведьма, значит, в тебе ведьмина кровь, пусть капелька, но все же. И ведь есть в тебе что-то такое, колдовское: то погоду предскажешь, то билет на экзамене. Цыгане от тебя всегда шарахались. А ты сама сразу людей чувствуешь – кто врет, от кого лучше держаться подальше. А какое мыло у тебя получается! Мои соседки по общаге готовы всю стипендию за обмылок отжалеть. Способности надо развивать. Это то, что дано свыше.
– А вдруг этот дар, так сказать, с нижних этажей? – спросила я. – Если ведьмина кровь – проклятье?
– Всякий дар можно использовать во благо, – отрезала Юля. – Раз ведьма смогла заколдовать волка, то другая сможет его освободить?
– И что потом? Он сожрет нас в качестве благодарности? – резонно возмутилась я. – Посмотри на его морду! Это же хищник. Как пить дать – сожрет и не поморщится. Он ведь и голодный поди как… зверь.
Юля вздохнула, потрепала острые серые уши.
– И все-таки это неправильно. Жестоко.
– Ладно, можешь тут предаваться жалости, а я к нотариусу. И если я опять назову ее Портосовной, то это будет твоя вина.
– За пять золотых можешь звать ее «эй, ты».
***