– Бывает и светлая магия, – повернулся к нам Ярополк.
– Подслушивать нехорошо, – буркнула я. Наконец-то он решил о нас вспомнить. – И в моем пособии для начинающей ведьмы нет ничего светлого.
Воевода внезапно остановился, и я налетела прямо на него.
– Василиса, – негромко произнес он, глядя мне в глаза. – Я бы хотел показать тебе кое-что.
– Показывай, – разрешила я. Юлька с интересом прислушивалась к нашему разговору.
– Не здесь, – взгляд воеводы замер на моих губах. Я с облегчением вспомнила, что хоть с помадой у меня все в порядке – стойкой накрасилась.
– Где же? – мой голос отчего-то стал чуть хриплым.
– В моих покоях.
Мы стояли у ступеней во дворец. Белые стены, украшенные завитушками лепнины, возносились чуть не до облаков, колонны в три обхвата подпирали арочные своды, наверху вырастали разномастные башенки. Самая высокая еще строилась. Я видела деревянные леса, крохотные фигурки рабочих. Хорошо, что воевода сказал приземляться на площади, иначе наверняка вписалась бы в одно из сверкающих на солнце стрельчатых окон.
– У нас полно времени, благодаря твоей ступе, – добавил он, взяв меня за руку. – Приемное время у царя не раньше обеда.
– Я вас здесь подожду? – Юлька шагнула к изящным скамеечкам, расставленным вокруг фонтана, в центре которого три головы Змея Горыныча извергали не огонь, а прозрачные струи воды.
– Нет, конечно, – возмутился Ярополк. – Негоже девушке одной идти в мужские покои! Мало ли, что могут подумать!
Я вздохнула и пошла за воеводой, понимая, что после этой фразы вряд ли он покажет мне что-то действительно интересное.
Воевода жил в казарме – не знаю, как по-другому назвать этот барак. На первом этаже длинного деревянного здания носились мальчишки и парни всех возрастов, одетые в одинаковые серые рубахи и просторные штаны. Волосы у всех коротко острижены, костяшки пальцев сбиты.
– Местные шаолини? – прошептала Юлька.
Ярополк повернул во внутренний дворик. Мы вышли следом на площадку, утоптанную босыми ногами пацанов до твердости камня. К воеводе подскочил белобрысый исполин, протянул длинный сверток. Ярополк развернул рогожу, и по казарме пронесся восхищенный вздох. Яр расстегнул пряжку плаща, скинул его на руки подоспевшему мальчишке, снял камзол.
– Как думаешь, он совсем разденется? – спросила я у подруги, не сводя глаз с торса воеводы, обтянутого тонкой белой рубашкой.
– Надеюсь. Теперь я по крайней мере понимаю, почему ты на него запала.
– Я не… – Ярополк стащил и рубашку. – Ладно, запала, – признала я.
Воевода взял в обе руки по мечу, а потом стал танцевать. Мечи свистели и пели в его руках, рассекая воздух. Солнце отражалось в клинках, ослепляя и без того восторженных зрителей. Яр остановился возле белобрысого верзилы, мечи замерли в сантиметре от обгоревшего носа.
– Неплохие мечи, – сказал воевода. – Закажи штук двадцать в этой кузнице. Если портачить не станут, еще возьмем.