Шульц тихо выдохнул и поник, в его голосе зазвучала безмерная усталость.
– Я убил их всех, да. В них было слишком мало магии – во всех магах здесь, в Маардаме, с февраля слишком мало магии. Или я ее просто больше не чувствую с тех пор, как моя девочка умерла.
– Как ее звали? – еще тише, чем до этого, спросил Даан.
Шульц непонимающе моргнул, тогда Даан перегнулся через стол и повторил тихим звенящим голосом:
– Как ее звали, ты, ублюдок? Как звали твою девочку? Назови ее имя. Если ты удосужился его запомнить.
– Я…
Шульц дернулся назад.
Абель шагнул к Даану, готовый, если нужно будет, остановить напарника. Но это не понадобилось.
Дверь распахнулась, звучно стукнувшись о стену. На пороге лаборатории возникли те, кого никто из присутствовавших здесь не хотел видеть – особенно Шульц. Он вывернул шею, глядя на вошедших с нескрываемым ужасом, дернулся сильнее, уже не назад, а вбок, как будто пытался убежать.
– Нетнетнетнет, – на одной ноте зачастил Шульц, дергаясь всем телом. – Не-ет! Не надо!
Вошедший в лабораторию Штефан Реннинг одарил всех вежливой улыбкой.
– Боюсь, нам придется прервать вашу занимательную беседу, – не менее вежливо сообщил он.
Из-за его спины вышел Эдер – единственный оставшийся из делегации вампир выглядел совсем не так лощено, как когда впервые появился во Втором децернате – и, подойдя к Даану, положил на стол перед ним лист бумаги. Даже не глядя на него, Абель прекрасно знал, что это.
Международные, мать их, отношения.
– Благодарим вас за содействие, – сказал Реннинг, все так же улыбаясь. – Это, несомненно, послужит большой пользой для взаимоотношений наших стран.
Абель поморщился, но поправлять не стал.
Да и не смог бы – Шульц вскочил со стула, свободной рукой сдирая с себя присоски и оставаясь в полусогнутом положении, потому что вторая его рука все еще была прикована к столешнице.
– Я требую политического убежища! – практически завизжал он. – Я не хочу! Нет!
Себас, маячивший за его спиной безмолвной тенью, отстегнул второй наруч и мягко подтолкнул Шульца к херцландским полицейским. Реннинг что-то неслышно сказал, прикоснулся к шее Шульца почти в том же месте, где багровел след от присоски, и Шульц мгновенно стих. Троица проследовала к двери. Эдер и Шульц вышли первыми, а Реннинг еще задержался на миг, обернулся, обвел двоек взглядом.