Мышь появилась из крошечной дыры в полу. Она осмотрела просторную комнату, и вразвалку засеменила в сторону очага. Хаас ещё секунду выжидал, а затем в три прыжка преодолел расстояние, и одним укусом перекусил мышиную шею.
Лис не доставлял неудобств. Изредка, конечно, он попадался под ноги Маат, отчего та перепрыгивала через него с бормотанием и улыбкой на лице.
За три месяца лисенкок подрос, и на лбу у него начали прорезаться небольшие шишки. Маат часто вспоминала, как он попал в их дом.
Когда Кхаа открыл глаза, было утро. Он попытался встать, но тут же лег обратно. Большую часть мышц пронзала острая боль. Ноги будто бы налились тяжелой аморфной ватой, но, больше всего болела голова. Помимо прочего, она была туго перевязана.
А ещё нестерпимо хотелось пить.
Рядом с ним спала Маат. Кхаа ещё несколько минут не решался её будить, понимая, что, скорее всего, она не спала из-за него целый день. Возможно, и больше. Он снова попытался встать, и от этого движения она всё-таки проснулась.
- Пить. - Прошептал он.
Маат, зевая, протянула чашу с водой, стоящую рядом с лежаком. Кхаа жадно выпил ее, и улегся обратно.
- Ты не спала, когда я был в тенях?
- Я зашила твою голову, и ждала, когда ты проснешься. Я не спала ночь и ещё день. И ещё этот щенок...
- Это лис.
- Что?
- Это лисенок. Его зовут Хаас.
- Ты принес сюда рогатого лиса?
- Да. У нас с ним крепкая эмоциональная связь.
- В таком случае, может быть ты сам вскормишь его своим молоком?
- Не ругайся, Маат...
- Ну, да. Это ведь самое обычное дело. Тебе просто приносят замерзшее и окровавленное тело со скулящим щенком впридачу. И ты разрываешься между двумя мужиками, один из которых требует еды, а второй умирает.
- Прости меня, просто я не знал, что всё так выйдет.
Маат отвернулась и замолчала.
- Это ведь он меня принес сюда? - Спросил Кхаа.
- Да. И я очень рада этому. А ещё я рада тому, что он ушел. И, возможно, надолго.
- Куда ушел? То есть, как, ушел?