- Целиком и полностью да. Только вот они всё ещё у него. И теперь у него полный комплект. Все тринадцать штук.
- Их же было двенадцать, да?
- Велер спустя какое-то время нашел мастера, который их ковал. Но, и Велер не знал, что есть ещё один.
- Как он вообще нашел этого мастера?
- Велер говорил, что нашел след этой силы. Как тоненькую нить мира. Он так и не объяснил, как он этот след нащупал вообще. Это помогло только лишь по части того, что мы представляли, чего ждать от Ллотра.
Гораздо интереснее, как тринадцатый нож попал к отцу этой девочки. Я могу лишь предположить, что он просто пролежал в земле до следующего цикла, пока его случайно, или нарочно не извлекли.
Тотль замолчал. Ишчель ничего не спрашивала. Она сидела в кресле, переводя потупленный взгляд с Тотля на девочку.
- Почему ты всё-таки не пошла тогда с нами? - Спросил Тотль.
- Пойти на бойню добровольно? У меня, в отличие от Вас, не атрофировался инстинкт самосохранения. И, наверное, я ещё любила его тогда. Сейчас мне трудно представить, что меня тогда целиком захватили такие примитивные человеческие чувства.
- Ты недооцениваешь всю мощь этих примитивных человеческих чувств. Это одно из мощнейших проявлений Течения, наряду с остальными. Хотя, на тот момент твои чувства перевесили осознание того, в какое чудовище превратился наш брат.
- Возможно, есть вероятность вернуть его...
- Вернуть? Ллотра? Ишчель, если бы ты видела, какая картина ждала нас в том бункере, ты бы перестала питать даже тень надежды. Та чума, которая выкосила несколько стран, была лишь косвенно его рук делом. Но, то, что я видел после...
Позволь, я расскажу тебе, как погибли Велер и Цогуа.
* * *
Мальчишке, игравшему в это утро в шарики с самим собой, мать всегда говорила, что оттопыренными ушами его наградил отец. А вот непослушные рыжие волосы - исключительно её заслуга. Как бы то ни было, мальчик был настолько увлечен этим занятием, что голос отца он расслышал только со второго раза. Отец стоял на крохотном балконе такой же крохотной комнаты, в которой они жили с ним, его матерью, и двумя старшими братьями.
Мальчик повернул голову в сторону отца, и с удивлением заметил, что его отец, доселе, как он считал, ничего не боявшийся, держит в руках крученную из желтой бумаги самокрутку, но, видимо, забывает её курить.
Отец ещё раз, теперь уже машинально, окрикнул мальчика, уставившись в одну точку. На какое-то мгновение мужчине показалось, что ему снова восемь лет. Или он видит призрака. Или и то, и другое вместе.
Как бы то ни было, прямо по дороге шел человек в белой одежде, и с такими же белыми волосами, завязанными в высокий хвост на затылке. Человек был высок и мускулист. Человек почувствовал эмоции мужчины, замершего на балконе с сигаретой в руке. Он увидел то, что произошло почти сорок лет назад, и понял, что Инерция привела его именно в то место. А ещё он ухмыльнулся тому, что вспомнил мужчина, будучи тогда ещё мальчишкой. Мужчину на балконе эта ухмылка повергла в кататонический ступор.
Бросив короткий взгляд на мальчика со стеклянными шариками, которые тот упорно пытался загнать в некую сложную систему кругов, вычерченных веточкой в пыли, он двинулся вниз по улице.
Фаррен Торн хотел считать себя сейчас достойным сыном своего отца, но продолжал винить себя в том, что будучи в юношеском возрасте, бежал из дому, оставив семейное дело, основанное ещё его дедом.
И когда мать его, некогда цветущая и пышущая здоровьем женщина, сейчас умирала, превратившись за весьма непродолжительное время, в исхудавшую тень самой себя, он сидел на краю кровати и плакал.
В комнату вошел отец. Фаррен машинально встал, и поймал себя на мысли, что отец, для своих без малого восьмидесяти лет, не выглядит стариком. Руки всё такие же твердые, но шрамов со временем стало больше; глаза острые, и только поседевшая местами борода хоть как-то выдавала его возраст.
- Отец, она так и не поела...
- Я знаю. Она, наверное, и сама чувствует, что жизнь утекает из неё, и Праматерь уже послала за ней старуху с косой.
- Давно у неё это началось?