Они прошли через открытые ворота с уже зажженными медными светильниками, мимо фонтанчика, разбрасывающего вокруг себя серебристую россыпь капелек, к знакомому Серёже с детства подъезду. У зеркальных дверей стоял усатый швейцар в шинели с воротником, отделанным золотисто-жёлтым галуном.
-Любезный, квартира госпожи Баумгартен-Хитровой в каком этаже будет?
Швейцар оглядел их, поклонился, открыл перед ними дверь:
-Третий этаж, по левой стороне. Извольте на подъёмную машину, господин хороший.
-Благодарю, мы с сыном пешком...
На чёрно-белом мраморе не было ни соринки, ковровая дорожка с медными штоками чисто подметена.
-Знала бы ты, как твоя мама отмывала эту лестницу... Теперь я понимаю, почему она так старалась, - шепнул Серёжа Шурке.
Дверь им открыла молоденькая горничная в белой наколке и передничке и вопросительно уставилась на них.
-Скажите, голубушка, барыня дома?
-Да, - ответила горничная, рассматривая посетителей, - как прикажете доложить?
-Барон Тузенбах. По личной надобности.
-Прошу подождать. Узнаю, сможет ли барыня вас принять, - горничная упорхнула в глубину квартиры. Серёжа заставил себя отвлечься от воспоминаний и сосредоточиться на предстоящей встрече. Он весь день ломал голову, под каким предлогом можно появиться у Кириной тёти и ничего лучшего не сочинил, кроме как представиться давним приятелем её отца.
Вернулась горничная и пригласила их в гостиную. Серёжка не ожидал, что Полина окажется такой молодой и хорошенькой женщиной. Она стояла возле огромного фикуса, будто в тени африканской пальмы, элегантная, стройная, с копной светло-русых волос, уложенных в пышную причёску, едва уловимое сходство напоминало об их с Кирой родстве.
-Чем обязана? - мужчина, так внезапно возникший в её доме, был высок, неприлично хорош собой и ужасающе дёшево одет. И ещё: горничная не подала его визитную карточку. Видимо, у него таковой не имелось. У Полины тут же мелькнула мысль, что этот человек не заслуживает доверия.
-Простите, сударыня, - начал Сергей, удивляясь собственной смелости, - простите, что занимаю ваше время...
-Ах, оставьте, сударь, - прервала его Полина, внимательно вглядываясь в незнакомца. - Какое дело привело вас ко мне?
-Моя фамилия Тузенбах, Николай Львович. Это мой сын Александр. Я давний знакомый вашего зятя, мы с Сергеем Петровичем вместе учились. Когда-то близко дружили, вели переписку. Более того, я являюсь крёстными отцом вашей племянницы...
-Как? Вы, сударь? - удивилась Полина, - впервые слышу...
-Да, это так. Боюсь, я был не очень хорошим крёстным отцом. Но вот теперь хочу исправиться. Хотелось бы увидеться с крестницей и передать ей давно обещанный крестик, - он вынул из кармана крест с жемчужиной и протянул его Полине. Она взяла его, повертела в пальцах и вернула Сергею.
-Но что же вы хотите от меня? - её глаза были полны недоумения.
-Помогите нам увидеться с вашей племянницей, сударыня.
То, что последовало за этим, показалось фрагментом из какого-то плохого спектакля. Полина вдруг заломила руки:
-Вы - крёстный отец? - она горько улыбнулась, - вы - совершенно не знакомый для меня человек требуете встречи с моей дорогой племянницей? Вы, сударь, говорите, что состояли в переписке с её отцом, следовательно, имеете представление, о том, где живёт моя племянница. Иначе говоря, можете сами съездить туда и лично передать ей свой дар. Вместо этого вы являетесь ко мне и рассказываете какую-то историю с этим крестиком. По-вашему, я должна вам верить?
Серёжа слушал в смущении.
-Понимаю. Вам нужны доказательства. Возможно, некие тайны семейства Стоцких, доступные мне, внушат вам доверие? Скажите, имя Григория Александровича Иванова вам знакомо?
-Да, я знаю господина Иванова.