Лили прокричала его имя.
Нужно было вернуть трость. Та катался по палубе, сверкая серебром в свете луны и гремя, словно кости. На древке проступала темная резьба. Трость прикатилась прямо к ногам мальчика, только что очутившегося в этом кровавом хаосе.
Мальчик – Джонатан Вейланд – смотрел на него, Брата Захарию, на волков, на женщину с разорванным горлом. К нему приближалась женщина-оборотень. А мальчишка был слишком юн даже для воинских рун.
И Брат Захария понимал: его скорости не хватит.
Повернув голову, сверкнувшую золотом волос в серебристом лунном свете, мальчик поднял трость Захарии. Низкий, худой – хрупчайший из всех, кто мог противостоять тьме – он развернулся к рычащим зубам и обнаженным когтям. И одним ударом сбил оборотня с ног.
К нему направились еще двое волков, но Захария успел убить одного, в то время как мальчик ударил оставшегося. И, когда он вращался, мысли Захарии сосредотачивались не на тьме, как в случае с вампирами, а на свете.
Он приземлился на палубу, широко расставив ноги и прокрутив трость в руках, и рассмеялся. Это был не милый детский смех, а дикий буйный звук, который звучал сильнее, чем море или небо, или тихие голоса в его голове. Он был молодым, дерзким, радостным и немного сумасшедшим.
Ранее Брату Захарии уже думалось о том, что он не так часто слышит смех. Но вот подобный смех он не слышал уже до боли длительное время. Он атаковал еще одного бросившегося к мальчишке оборотня, а затем второго, отшвыривая его тело от себя. Одному удалось проскользнуть мимо, атакуя, и до Захарии донеслось щелканье зубов.
"Ты в порядке?"
Да! – прокричал мальчик.
Брат Захария явственно слышал его тяжелое дыхание за своей спиной.
"Ничего не бойся. Я на твоей стороне."
Кровь, казалось, была холоднее моря, а сердце гулко билось, пока он не услышал, как Лили и Роберт бросились к ним на помощь.
Как только им удалось расправиться с оставшимися оборотнями, Роберт забрал Джонатана с собой на мостик. Захария повернулся к вампирам. Рафаэль стянул с себя кожаную куртку. Лили, оторвав от своей рубашки кусок, перевязывала его руку. И плакала.
Рафаэль, – говорила она. – Рафаэль, не стоило этого делать.
Получать ранение, способное зажить за ночь, вместо того, чтобы потерять ценного члена клана? – осведомился тот. – Я действовал с выгодой для себя. Всегда так делаю.
Если бы, – пробормотала Лили, яростно вытирая слезы тыльной стороной ладони. – И что бы я делала, если бы с тобой что-то произошло?
Надеюсь, что-нибудь практичное, – ответил Рафаэль. – В следующий раз, будь добра, возьми у одного из поверженных оборотней генетический материал. И прекращай позорить клан на глазах у сумеречных охотников.
Лили проследила за его взглядом, смотря Брату Захарии через плечо. Ее макияж размазался, смешавшись с кровью, но она нагло улыбнулась, сверкнув клыками.
А вдруг мне хотелось разорвать на себе рубашку ради нашего Брата Пустьпялится-на-мою-грудь-ария?
Рафаэль закатил глаза. И, так как он отвел взгляд, Лили могла посмотреть на него. И посмотрела. Брат Захария видел, как она подняла руку с красно-золотистыми ногтями, почти прикоснувшись к его кудрявым волосам. Пальцы дернулись, словно она дотронулась до теней над его головой, прежде чем сжаться в кулак. Такой роскоши она себе позволить не могла.
Рафаэль, отстранившись, поднялся на ноги.
Идем разыщем инь-фень.
Отыскать его не составило труда. Он находился в огромной коробке в трюме. Брат Захария и Лили – последняя едва не закатила сцену, когда Рафаэль предложил помочь – вынесли ее на палубу.
Даже спустя столько лет от одного лишь вида сверкающего в свете луны иньфеня у Захарии что-то вздрогнуло в желудке – словно он очутился на другой лодке в совершенно другом море, в котором невозможно было удержать равновесие.
Лили подняла было коробку, намереваясь высыпать все ее содержимое в море.
Нет, Лили! – Рафаэль остановил ее. – Я не позволю, чтоб в реках моего города завелись русалки-наркоманы. Или, чего хуже, серебряные аллигаторы в канализации. Никто, конечно, не удивится, но мне-то будет известно, что это твоя вина, и я сильно в тебе разочаруюсь.
Ты никогда не позволяешь мне повеселиться, – проворчала Лили.
Я никому и никогда не позволяю веселиться, – самодовольно отозвался тот.
Брат Захария все еще смотрел на полную серебристого порошка коробку. Когдато это вещество четко обрисовало ему грань между медленной и быстрой смертью. И Захария поджег порошок, используя известную лишь Безмолвным Братьям руну, уничтожающую всю вредоносную магию. Жизнь и смерть казались лишь пеплом, развеянным по ветру.
"Спасибо, что рассказал мне про инь-фень", – сказал он Рафаэлю.
На мой взгляд, я просто воспользовался твоей слабостью в этой области, – отозвался Рафаэль. – Однажды ты принимал его, чтобы выжить, насколько мне известно. Но, вижу, ничего не вышло. В любом случае, твое эмоциональное состояние – не моя забота, а мой город в безопасности. Миссия выполнена.
Он отряхнул блестящие от крови и серебра руки над водой.