По какому-то странному капризу планировщиков все комнаты и кабинеты в здании, кроме тех двух, в которых проводили съёмки в самой студии, были крохотными, вмещая в себя два-три стола и столько же шкафов для материалов. Впрочем, несмотря на такую тесноту, никто не жаловался, потому что чаще всего кто-то из обитателей, занимавших эти несчастные десять-пятнадцать квадратных метров, отсутствовал, выехав на очередную съёмку или заняв одну из комнат на втором этаже, монтируя выпуск. Вот и сейчас из четырёх её коллег на месте оказалась лишь Венди Марвелл, стажёр, да и та уже собиралась уходить.
– Люси, цветы сегодня не поливайте, я уже всё сделала,– протараторила она, с трудом расходясь с Сердоболией в узком пространстве между столами. – Ой, чуть не забыла. Заходил оператор, чёрненький такой, симпатичный. Он там тебе плёнки на столе оставил. Ну, всё, я убежала!
Люси подошла к своему столу, на котором сиротливо лежали две маленькие коробочки. «Чёрненький, симпатичный» – мысленно передразнила она Венди. Никогда не думала, что Фуллбастер сможет так по-свински поступить с ней. Ушёл, не выполнив свою работу, просто сбежал. Трус. А что теперь прикажете делать ей? Через несколько дней выход новой части «Репортажа». Конечно, монтаж делать будет не она, но готовить дополнительный материал никто, кроме неё, не станет. А раз Грей её бросил, придётся всё делать самой, да ещё и в двойном размере, для двух выпусков. Девушка вздохнула и тряхнула головой, отгоняя неприятные мысли. Ладно, надо идти работать. Чем быстрее она начнёт, тем лучше. Люси взяла кассеты с последними съёмками и пошла на второй этаж просматривать материал.
========== Часть 4 ==========
Люси отрешённо смотрела на экран, на котором мелькали уже опостылевшие кадры. Она прокрутила эту плёнку несчётное количество раз, но снова и снова нажимала на повтор, возвращаясь к началу. Где-то здесь, среди быстро сменяющих друг друга картинок, был ответ на мучивший её вопрос. Надо было просто его найти. Девушка потёрла ноющие виски, поморщилась и потянулась к пластмассовому стаканчику с уже безнадёжно остывшим кофе. Холодный напиток неприятной горечью лёг на язык, тяжёлым комком оседая в желудке. Её передёрнуло. Сидевший рядом высокий худой парень в растянутом свитере крупной вязки и изрядно поношенных джинсах, выведенный этим невольным телодвижением из сонного состояния, в котором находился последние полчаса, пока она просматривала новую плёнку, потёр глаза и встал со стула:
– Пойду покурю. Если хочешь, прихвачу тебе на обратном пути новый кофе.
– Нет, спасибо, – журналистка посмотрела ему вслед, с трудом удержавшись от брезгливой гримасы. Джет вызывал у неё отвращение одним своим видом: вечно сальные, собранные в куцый хвостик, неопределённого цвета волосы; нескладная, сутулая фигура; жалкие пучки растительности, которые он гордо именовал бородой, на осунувшемся, болезненном лице; запах дешёвых сигарет, смешанный с его любимым одеколоном, создававшие вместе неповторимое амбре.
Его главным положительным качеством была безотказность. На любую просьбу, будь то монтаж репортажа во внерабочее время, курьерская доставка или даже уборка последствий очередной гулянки, он отвечал согласием, флегматично пожимая плечами и смешно дёргая кончиком носа. Зная эту его особенность, парня эксплуатировали все, кому не лень, подчас сваливая на него свои непосредственные обязанности. Но при этом он умудрялся каким-то необъяснимым образом бездельничать целыми днями, шататься из комнаты в комнату, застывая унылым изваянием в дверях и влезая в разговоры других сотрудников ненужными замечаниями.