Дверь его комнаты открылась, вырывая его из раздумий, и к нему вышла смущённая до крайности Милли, придерживающая края его рубашки, в которой он через пару дней должен был быть на встрече с новыми продюсерами.
— Прости, это, конечно, клише, но ничего другого подходящего я не нашла, — вздохнула девушка, натягивая ткань ниже на обнажённые бёдра. — Всё остальное мне слишком велико, а никакие твои штаны мне не подходят.
— О, ничего страшного. Если тебе… м-м-м… удобно, то я не против… — сглотнув, зачастил ошарашенный Финн, пытаясь сосредоточиться на чём угодно, но только не на замечательных ножках, до сих пор являвшихся к нему в самых непристойных снах. — Кофе? — откашлявшись, предложил он, махнув в сторону кухни, а потом запихнул руки в карманы джинсов от греха подальше.
— Да, если можно…
Им обоим было жутко неловко друг перед другом, но не более. Никакой напряжённой тишины не было, хотя она была вполне ожидаемой.
Они прошли на кухню, и Финн, оглянувшийся на подругу, едва не умер, когда понял, что на той нет нижнего белья. Вообще никакого. Видимо, она всё оставила в ванной, когда выходила, а у него уж точно никакого комплекта женских трусиков и бюстгальтера в комоде не завалялось. Поэтому, наверное, она и одёргивала постоянно с таким смущением рубашку ниже.
Они сели за барную стойку, дожидаясь, пока закипит чайник. Милли с одной стороны, Финн — с другой. Девушка смущённо облокотилась локтями на столешницу, опустив взгляд вниз, задумавшись, а вот Вулфард не мог ею налюбоваться. Из-за мокрых волос на дорогой тонкой ткани рубашки появились влажные пятна, из-за которых её кожа была видна, как на ладони, а ещё эта до неприличия открытая из-за расстёгнутых двух верхних пуговиц шея, такая чистая, в смысле, без каких-либо подозрительных следов вроде засосов. Это его утешало. Но ненадолго. А точнее, до тех пор, пока его взгляд не скользнул в заманчивую пустоту удачно сложившейся рубашки, из-за его часть обнажённой груди была прекрасно видна. Он сглотнул и незаметно обтёр вспотевшие ладони об джинсы. На удачу, именно в этот момент закипел чайник, и он сразу нашёл себе оправдание, чтобы отвлечься от пристального разглядывая красивой — сексуально красивой — подруги.
— Так ты… эм… как поживаешь? — неуверенно начала Милли, накручивая на палец мокрую прядь и глядя куда-то в сторону.
— Отлично, ты как? — ответил, не поворачиваясь, Финн, заваривая им быстрорастворимый кофе (и только на утро его осенило, что у него была кофемашина).
— О, лучше всех! — наигранно радостно произнесла девушка.
Они снова замолчали. Разговор явно не клеился.
— Тебе сахар?..
— Да, две ложки, если можно.
— Да, конечно…
Вулфард поставил на столешницу две чашки и снова сел на стул, пристально глядя на кофе. Он и не заметил, что начал нервно барабанить пальцами по поверхности и трясти коленом, пока прохладная маленькая ладошка не легла поверх его ладони, останавливая.
— Финн? — мягко позвала Браун.
Парень лишь промычал, завороженно разглядывая, какой хрупкой и тонкой выглядит на фоне его руки женская ручка, как контрастирует его белая кожа с её смуглым загаром.
— Посмотри на меня…
Он неуверенно поднял голову, заглядывая ей в глаза, теряясь в их изумительном блеске.
— Нам нужно поговорить.
— О чём?
— О нас.
Финн удивлённо вскинул брови.
— О нас? Но никогда не было никаких нас.
Милли поджимает губы.
— Я знаю. И именно об этом нам нужно поговорить.
— Что именно ты хочешь от меня услышать? — хмурится парень, ощущая, как тонкие пальчики ласково распрямляют его напряжённую ладонь, чтобы почти сразу же сцепиться в замок с его пальцами.
— Правду.
— Какую?
— Что ты чувствуешь ко мне?