— Может, их съели шакалы с индивидуальным голосовым репертуаром? — как можно тише шепнула я Лие.
Но меня услышали, несмотря на все предосторожности.
— Вот ещё, — фыркнула молодая, но уже начинающая полнеть селянка с толстой и, кажется, натуральной русой косой. — Несколько лет не ели, а тут взяли и съели? Миш макуля!
Народ зашелестел.
— Да анхнарина! — фыркнула её подруга с пышными губами уточкой. — Никто их не трогал, попробовали бы только! Эти ослы были очень даже себе боевые.
Остановка загудела одобрительно.
— Ну, тогда я не знаю, — пискнула я и спряталась за Лию.
Испугалась, что они подумают, что я плохо отношусь к ослам. На самом деле, с одним из них у меня были связаны даже самые теплые детские воспоминания. Когда-то давно по дворам городка, где я родилась, ездил старьевщик на тележке, запряженной маленьким осликом с большими глазами. Неопределенного возраста дядечка, казавшийся мне в то время безнадежно пожилым, принимал на вес груду тряпок — старую, вышедшую из употребления одежду, а взамен давал настоящее счастье — яркий шарик, покрытый разноцветной, блестящей фольгой. Шарик был на резиночке, его можно было пружинить — и вниз, и вверх, и в разные стороны. Мне было лет шесть, и от взгляда на это разноцветное, прыгающее чудо, у меня просто захватывало дух. Запах старых тряпок и ослика со смешно торчавшей жесткой холкой в то время для меня был самым замечательным на свете.
А ещё мне очень, просто невероятно хотелось этот шарик. Поэтому в очередной заезд ослика в наш двор, я со всех ног кинулась домой в поисках ненужного тряпья. Родителей не было дома, поэтому я собрала все, что попадалось под руку, и совершенно запыхавшаяся, но счастливая, вывалила груду вещей на тележку старьевщика. Глаза с волнением следили за делением безмена, которое, не торопясь так, что сводил меня своей медлительностью с ума, приближался к заветной черте, за которой меня ждало счастье. И в тот момент, когда стрелка, ещё качаясь, но уже останавливалась, не доходя к необходимой отметке, я замерла от неизбежности судьбы, и тут заметила внимательный, хитрый и добрый взгляд ослика. Он подмигнул мне, и стрелка тут же подпрыгнула вверх. И заветный шарик оказался у меня в руках. Он прыгал на резиночке вверх-вниз, и в разные стороны, он даже крутился, пружиня, кругами, и я ни на секунду не выпускала из рук это чудо.
А ещё спустя часа два папа бегал по дворам нашего городка, пытаясь догнать старьевщика, увозившего его новый пиджачный костюм, обменянный с кучей других тряпок на заветный прыгучий шарик из фольги.
Так что отношение к осликам у меня с детства осталось даже в некотором роде семейным, и никто не может сказать, что эти животные для меня что-то чуждое и безразличное. Я хотела рассказать этот случай всей остановке, но пока собиралась с духом, подошел автобус, и мы отправились в свой вояж.
Всю дорогу я пыталась ввести новые вводные в уже известную мне информацию. Эти происшествия как бы складывались в одну картину, но было совершенно не понятно, что стоит у основ происходящих событий. Или кто стоит. Что-то было в этой местной легенде, аналогов которой я до этого нигде не слышала. Казалось, что она была чем-то большим, чем просто волшебной поучительной сказкой, которую из поколения в поколение рассказывают детям по вечерам перед сном. И, хоть убейте меня, чем дальше, тем больше, я ощущала какую-то свою непонятную пока связь с этими событиями.
После горной деревенской тишины город показался шумным и суетливым, даже, несмотря на то, что курортный сезон закончился. Он развалился вальяжно вдоль морского побережья, и море, даже если не проступало явно синим проблеском в зазоры плотно примкнутых друг к другу домов и деревьев, все равно ощущалось влажным соленым покоем на всем протяжении нашего пути.
Мы вышли из автобуса, и прошли к переходу на побережье мимо расслабленных таксистов, которые в ожидании редких пассажиров, резались в карты прямо на бетонном приступке к угловому магазину. Тут же, за углом, стояли и сами такси, покорные малолюдному сезону. Автомобили словно отдыхали после большой работы, переговариваясь тихонько друг с другом о чем-то дорожном, известном только им.
Я не очень уж такая мореманка, хотя посидеть задумчиво на берегу иногда совсем не прочь, особенно хорошо это делать, кстати, на пустынном, как в это время года пляже. Мы заказали по чашке кофе, как и собирались, и в ожидание, пока принесут заказ, я зачем-то спросила Лию:
— Какое качество в мужчине тебе кажется самым отвратительным? Такое, которое бы ты вообще никогда не смогла ни принять, ни простить.
Лия стала говорить про жадность, гнев....