— Приятного аппетита, — негромко проговорил он, плавно опускаясь в кресло.
Отказываться «утром» от кофе означает проявить неуважение в первую очередь к себе, а пренебречь горячим бутербродами, тоже, что плюнуть самому себе в лицо. Поднос опустел минуты за три. Вдоволь насытившись, я посмотрел на Давида, который попивая маленькими глоточками кофе, всё это время пристально смотрел на меня.
— Наелся? — любезно спросил он.
— Ага, — одним большим глотком опустошив кружку, кивнул я.
Повисло неловкое молчание. Перекусил, пока вроде сыт, а надолго ли? Когда вновь проголодаюсь? Попытался рассчитать. Решил, что часа через четыре организм опять попросит жрать. Сам собой напрашивался другой вопрос: «Когда мне в следующий раз понадобится кровь?», но задать его я почему-то не решался. Давид моментально почувствовал мою нерешимость:
— Хотел что-то спросить?
Я озвучил свой вопрос.
— Тогда когда ты это почувствуешь… — прозвучал исчерпывающий ответ Давида. — Когда? Вопрос уже не ко мне.
Надо было разговорить Давида, а лучший способ для этого задать односложные вопросы, ответами на который могло стать «да» или «нет», ну или простые, вроде: «Кто взял Бастилию?». Но я опять напортачил:
— А сколько живут вампиры?
Нихрена себе простой вопросик.
— Не знаю, — пожал плечами Давид. — Я пока жив.
— А ты постарел?
Вот это уже ближе к теме.
— Вроде нет, — с сомнением ответил вампир. — Со стороны виднее, а так может чуть-чуть.
Тут он прав, со стороны действительно виднее. Вроде смотришься в зеркало, всё как всегда, а встречаешь знакомого и слышишь: «Ой, что-то ты сегодня какой-то помятый. Не выспался?» или наоборот «Отлично выглядишь. Стрижка очень тебе к лицу». А я может и не стригся вовсе, и даже двое суток патлы свои не расчёсывал, а тут на тебе, отлично выгляжу.
— А во сколько лет…
Давид резко оборвал меня, даже интонации стала агрессивной:
— Речь не обо мне. Тебе интересует как я жил или как тебе жить?
— А разве это не…
— Нет, — вновь оборвал вампир. — Твоя жизнь, тебе и решать!
Сказать по правде меня немного пугали такие резкие перемены настроения. Надо было срочно задать вопрос не связанный с его личностью, отстранённый, возможно даже глупый. Вот на это я мастак:
— А как можно убить вампира?
— О чьей смерти думаешь? — лукаво прищурился Давид, однако в голосе чувствовались нотки иронии.
— Пока только о своей, — улыбнулся я.
— Мы не так уж сильно отличаемся от людей, — пояснил вампир. — Разве что болевой порог у нас выше, а регенерация быстрее.
В тот момент для меня это было дико. Давид говорил о «нас» как о равных. Только теперь я понял, он относится ко мне как глупому, неопытному, взбалмошному, но все же — равному. Меня обуяло такое странное чувство. Не знаю, чего в нём было больше, гордости или страха? Одно знаю точно, оно было подобно эйфории. Я взмыл над миром, над мелочами жизни. Казалось, вот-вот и мне откроются тайны мироздания, которых уже коснулся их подушечками пальцев. Ещё одно дуновение ветерка и с я головой уйду в безбрежность вселенной. Всё то, о чём люди только могут догадываться, предполагать, фантазировать, тщетно пытаться исследовать, тратя на это месяцы, годы, десятилетия своей, такой хрупкой и короткой жизни, я постигну по праву естества, праву второго рождения. А что сделал-то? Ничего! Знания достанутся мне просто так. ПРОСТО ТАК!
— Просто так, — вслух произнёс я.
— Что? — не понял Давид.
— Почему именно я?! — это был даже не совсем вопрос, скорее порыв духа, всплеск эмоций.