— Пускай, — согласился вампир. — Это явление в тебе не прогрессирует, но и исчезать явно не собирается. Само оно перечёркивает огромную вереницу моих исследований, а твоё существование ставит под сомнения труд всей моей жизни…
— Что ещё за труд? — перебил я.
— Поиск истины, — надменно бросил Давид. — Я потратил годы на то чтобы понять кто мы? Мистика, эзотерика, сказания… всё это лишь верхушка айсберга, которая не имеет под собой какого-либо исторического зерна. Но ты совсем иное…
— Легенда? — усмехнулся я.
— Можно сказать и так, — кивнул вампир.
— А как же Сандра? Она говорила, что у неё тоже есть легенда… и у тебя есть…
— Легенда! — расхохотался Давид леденящим смехом так громко, что не многочисленные посетители кафе обернулись. — Куда не плюнь одни легенды… Разумеется у каждого из нас есть дар, у неё, у меня.
— Какой у тебя?
— Стоп, — оборвал вампир. — Это личное. Если ты узнаешь его, я ничуть не расстроюсь, но говорить о нём с тобой я не обязан.
— Разве ты мне чем-то обязан?
— В точку, — кивнул вампир, но комментировать свою фразу отказался, расплывчато ответив, что придёт время и я сам всё пойму.
— Тогда в чём уникальность Сандры? — видя укор во взгляде Давида, я продолжил. — Ей обо мне рассказали, а ты говорил, что хочешь нас уровнять. Вот и подумал…
— Она уникальна по праву рождения, сама её жизнь дар.
Тут же вспомнил слова Сандры: «Мой дар — это жизнь!», вот только теперь я хотел подробностей.
— И что это значит?
— Хотя и не обязан больше ничего тебе объяснять, всё же сделаю милость, — к Давиду вернулся его холод. — Помнишь, я говорил тебе о перемене, как о новом рождение?
Я кивнул. Вампир, сделав несколько глотков кофе, продолжил:
— Представь обычное человеческое рождение. Чтобы на свет появился маленький человечек и не умер при родах, плод должен сформироваться. На это ему требуется девять месяцев. Ситуация схожая. Организм человека достигает пикового развития примерно к двадцати пяти годам.
— А я? — моему возмущению не было предела.
— Ты отдельная история, — отмахнулся Давид. — Тем более если мы сравниваем с обычными родами ты просто недоносок, семимесячный, а Сандра… она эмбрион, пускай и сформатировавшийся, но это всё равно не оставляло ей шансов.
— Тогда как она выжила?
— Точно так же как ты читаешь сидя на качелях возле дома.
— Ты следил за мной?! — возмутился и одновременно удивился я.
— Не забывай, я за тебя отвечаю, — оборвал Давид. — И имею полное право знать, что с тобой происходит.
Опять прав. Всё же приятно когда о тебе заботятся и это забота тебя ни в чём не стесняет. Давид, как мой создатель действительно имел право знать обо мне всё, тем более моя развязно-разгульная жизнь давала на то основания.
— Ты говорил, что процесс перемены сложен, — собравшись с мыслями начал я. — Так зачем кто-то подверг её такому риску?
— Это был произвол, — отрезал Давид. — Совершивший его сурово наказан.
— А кто решает, кого наказывать, а кого миловать? И кто приводит приговоры в исполнение?
— Бог.