- Лу, – произнес Конуэй, сидевший все это время в углу комнаты и молчавший.
Она даже не отреагировала на собственное имя, продолжая лихорадочно думать о том, как жить теперь.
- Лу, послушай. Я могу взять тебя к себе.
Она замерла на месте, уставившись наивными глазами на него. Наверное надо было броситься на шею, закричать слова благодарности, но Люсьенна просто стояла и не могла ничего озвучить.
- Я не богат, ты знаешь. Но я не брошу тебя, ты многое дала мне переосмыслить, – сказал Конуэй и впервые за много лет, он понял, что говорит правду. – Но если ты не захочешь, мы можем поискать твоих родственников.
- У меня никого нет, – обреченно сказала Лу.
- У тебя есть я. И пока я есть, ты не будешь одна. Обещаю.
На этой оптимистичной и перспективной ноте он поднялся со стула, подошел к ней и обнял. Впервые за долгие годы он не надеялся ни на что, просто хотел сделать хоть одно доброе дело в жизни. Он хотел спасти Люсьенну от этого жестокого мира, в котором ему самому приходилось жить. И даже перспектива мести, вдруг превратилась в перспективы совместной жизни, семьи и благополучия.
- Я даже не знаю есть ли у меня к вам чувства, – сказала она. – Вы готовы принять меня у себя даже если я вас никогда не полюблю?
- Да, я готов, – сказал он, поцеловав ее в лоб. – Уверен, что справлюсь.
Она подняла голову, чтобы заглянуть в его глаза. Он смотрел на нее.
- Тогда нам нужно отправится в Лондон и оформить отношения, – четко и серьезно сказала Люсьенна, обнимая Роберта Конуэя. – И чем быстрее, тем лучше.
====== 19. Сумеркам конец. ======
- Ты должна остаться в церкви за меня, дочка. Так надо. Мы с помощником шерифа Стоуном и детективом Бриганом должны поймать убийцу. Майкл останется подле двора, констебли будут здесь.
- Но отец...
- Будь добра дочка, ты должна быть сильной.
Дороти сжала отцовскую руку.
- Шарлотта так и не вернулась, – всхлипнула она. – Я боюсь, что она... что ее... Отец!
Она порывисто обняла его. Он молча гладил ее по голове, понимая, что если они не поймают этого больного человека, город заполонит паника.
- Ты ведь вернешься?